Безнадежные войны

Через короткое время Арье Левин был срочно вызван в советский МИД. Левин вернулся напуганный и попросил меня срочно пройтись с ним прогуляться, чтобы обсудить новую проблему. «Что ты наделал? Как ты с ним разговаривал? – сказал он. – Они вызвали меня и указали на то, что ты разговаривал с Чистяковым в тоне, не принятом в дипломатии, и угрожал ему». Я объяснил ему обстоятельства разговора с Чистяковым, подчеркнув, что нам нельзя позволять советским чиновникам ограничивать наши действия, в то время как их делегация в Израиле пользуется полной свободой. Левин начал объяснять, что я накаляю атмосферу, это может повредить взаимоотношениям двух стран и тому подобное. Я сказал ему: «Успокойся, это единственный язык, который они понимают. Око за око. Полная взаимность. Нельзя уступать даже в мелочах». И добавил, что придет день, и я еще рассчитаюсь с Чистяковым. После двухчасовой прогулки по холодным улицам Москвы Левин немного успокоился, и все улеглось.

Конечно же, директор «Аэрофлота» не хотел проблем со своим МИДом, однако судьба распорядилась так, что вдруг в Москву прибыли делегации от «Эль Аль» и «Малева». Оказалось, что в «Малеве» решили дать ход проекту по перелетам из Москвы в Израиль через Будапешт. Гендиректор «Эль Аль» Рафи Хар Лев сообщил мне о готовящемся визите и попросил: «Если можешь, присоединяйся и помоги нам. Мы будем очень рады». Я решил попытать счастья еще раз, ведь советский МИД не мог мне запретить сопровождать израильскую делегацию. Я принял участие в переговорах, а во время обеда я сидел между директором «Аэрофлота» и Рафи Хар Левом. В течение двух с половиной часов я объяснял начальнику «Аэрофлота», что, с одной стороны, по нашим оценкам, количество выезжающих в Израиль резко возрастет в ближайшее время, а с другой стороны, мы очень заинтересованы в прямых авиарейсах. Я представил ему расчеты доходов «Аэрофлота» в твердой валюте, если он согласится перевозить выезжающих из СССР прямо в Израиль вместе с «Эль Аль». Он загорелся этой идеей, однако по-прежнему опасался проблем на государственном уровне. Я успокоил его и сказал, что мы этим займемся, и спросил, готов ли он начать переговоры о прямых рейсах, если министр иностранных дел СССР заявит публично, что здесь нет политических проблем. Он ответил: «В ту же минуту».

Когда я приехал в Израиль, то попросил Давида Бартова, чтобы во время визита министра иностранных дел Шеварднадзе в США ему задали вопрос о прямых авиарейсах между СССР и Израилем. Я не знаю, то ли по моей просьбе, то ли по чистой случайности, этот вопрос был задан Шеварднадзе во время пресс-конференции, и он ответил: «Это не вопрос политики, а чисто коммерческий, и советское правительство не вмешивается в этот вопрос». Слова Шеварднадзе были опубликованы в советской прессе. Я позвонил гендиректору «Аэрофлота» и сказал ему: «Вот видите. Все улажено». Он с радостью отреагировал: «Этого достаточно. Начинаем переговоры».

«Аэрофлот» не стал медлить и тут же послал приглашение гендиректору «Эль Аль». Он приехал в Москву с группой сотрудников, и я присоединился к группе в переговорах. Переговоры между «Аэрофлотом» и «Эль Аль» о прямых авиарейсах между СССР и Израилем были эффективными и продвигались довольно быстро. Встал вопрос о цене. Советская сторона потребовала небывало высокую цену – около 700 долларов за билет. Их требование завело переговоры в тупик. Мы попросили сделать перерыв и вылетели в Израиль. Я доложил Шамиру, что обо всем договорено, кроме цены за билет. Шамир был разъярен, и совершенно справедливо. «Почему ты не согласился на их цену?» – говорил он раздраженно, повышенным тоном. «Это не вопрос денег. Немедленно возвращайся и соглашайся на любую цену, которую они попросят. Главное, чтобы были прямые авиарейсы». Я устыдился самого себя. Ведь я придерживался точно такого же мнения, но не рискнул взять на себя решение о цене на билеты. Когда Шамир выговаривал мне, я радовался и по-настоящему гордился своим премьер-министром. Я сообщил Рафи Хар Леву об указании главы правительства, и мы вернулись в Москву.

Договор был подписан в течение нескольких дней. Было достигнуто соглашение, согласно которому это будут чартерные полеты обеих авиакомпаний, и первый полет был назначен на 1 января 1990 года. Мы опасались трудностей в переговорах по вопросам безопасности. Представители «Эль Аль» приготовились к трудным переговорам о вооруженной охране. Однако, к нашему удивлению, советская сторона сразу дала согласие. Более того, они были уверены, что наши охранники будут стоять открыто, с автоматами «Узи» в руках, и очень удивились, когда мы сообщили, что оружие будет скрыто под одеждой. Советские представители пообещали оказывать нам любую помощь и даже предложили тренироваться на их стрельбищах.