Безнадежные войны

В период обучения у меня было немало волнующих моментов. Начальником Колледжа, который принимал меня, был генерал-майор Яков Лапидот, бывший командир 79-го танкового батальона, куда меня распределили после танковой школы. Во время войны Судного дня он командовал соседним батальоном. Мы воевали вместе, и не раз я слышал его голос во время переговоров по рации. Лапидота сменил на посту начальника Колледжа национальной безопасности Йоси Бен Ханан, яркая, легендарная личность, замечательный человек. У нас установились прекрасные отношения, сохранившиеся и после окончания Колледжа. Диплом об окончании Колледжа я получил из рук начальника Генерального штаба Эхуда Барака, знакомство с которым, совместная военная служба, проведенные вместе бои радикально повлияли на формирование моей личности и оставили в моей душе неизгладимый след. Но особое волнение я испытал, когда мне, как и всем остальным выпускникам Колледжа, пожал руку глава правительства Ицхак Шамир, человек, с которым я познакомился сразу же по прибытии в Израиль и к которому испытываю глубокое уважение. После всего, что мне довелось пережить, учеба в Колледже национальной безопасности Израиля и получение диплома из рук этих удивительных людей были для меня необычайно волнующим событием.

По окончании Колледжа я вернулся на службу, которую на самом деле не оставлял и во время учебы. Я приезжал туда почти каждый день, чтобы ознакомиться с материалами и время от времени дать кое-какие распоряжения. Я старался не слишком вмешиваться, просто «держал руку на пульсе».

36

После окончания Колледжа в августе 1991 года мне пришлось разбираться с проблемой, которая возникла за тот год, пока я учился. Давид Бартов, глава «Натива», и Цви Маген, исполнявший мои обязанности, решили, что «Натив» прекращает выдавать туристические визы, как это было принято с момента установления дипломатических отношений между Израилем и Советским Союзом в 50-х годах. Выдача туристических виз имела большое значение для работы «Натива», поскольку большинство туристов были евреями, а контакт с евреями – важнейшая часть работы организации. Поиски максимально широких контактов с евреями были основой нашей деятельности и позволяли нам получать верное представление о ситуации: государственной политике и положении евреев, а также возможность пытаться влиять на них, на их мысли и стремления, на имеющуюся в их распоряжении информацию. В этой совершенно излишней уступке я видел тяжелый удар, нанесенный по оперативным возможностям организации и сбору информации, однако все уже было сделано, ошибку уже нельзя было исправить. Дополнительная проблема, созданная Бартовом и Магеном, была результатом решения о том, что евреи, прибывающие в Израиль как туристы и желающие изменить статус на репатрианта, будут это делать в Еврейском Агентстве. Я категорически протестовал против этого и не готов был идти на компромиссы. Я тут же вступил в переговоры с Министерством внутренних дел, где также были недовольны новым порядком, и вскоре мне удалось отменить это решение и вернуть все обратно. Таким образом, организация, которая выдает визы на въезд в Израиль на территории Советского Союза, также будет определять право на репатриацию в Израиле. Не было никакой логики в том, чтобы делить эти функции между «Нативом» и Еврейским Агентством.

Эти и другие решения, не столь важные, были результатом неуверенности и недопонимания смысла нашей деятельности, которые получили распространение в «Нативе» и которые я не разделял. Я помню одного из сотрудников «Натива», бывшего активиста в Вильнюсе. Я принял его на работу после того, как он несколько лет прослужил офицером в армии. Для него «Натив» был не просто очередным местом службы. В 1988 году он должен был получить статус постоянного работника в «Нативе». Он познакомился с Бартовом еще в шестидесятых годах в Советском Союзе. Как-то этот сотрудник встретил Бартова в коридоре и между делом сказал, что ждет получения статуса постоянного сотрудника. К своему огромному удивлению, в ответ он услышал, мол, для чего тебе это нужно, все равно через год-два «Натив» закроют, там нечего делать. В те годы действительно в отделе планирования бюджета при Министерстве финансов высказывалось предложение закрыть «Натив». Это мотивировалось тем, что раз нет выезда евреев из Советского Союза в Израиль, то организация не нужна. Хотя в годы, когда массы евреев хлынули в Израиль, Министерство финансов тоже предлагало закрыть «Натив», теперь уже под предлогом, что репатриантов и так много, даже слишком, они и без того приедут. Иными словами, постоянно существовало желание закрыть «Натив», а поводы для этого подгонялись под обстоятельства. Что было бы с выездом евреев СССР в Израиль, если бы чиновники из Министерства финансов, не дай бог, преуспели бы в достижении желаемого ими еще в 1988 году?