Безнадежные войны

После того как М. Бегин подал в отставку, после долгого периода почти полной бездеятельности главой правительства был избран Ицхак Шамир. Я попросил Шамира о встрече. В течение многих лет я не раз встречался с ним, поскольку он с самого начала поддерживал борьбу за выезд советских евреев и его интерес и желание помочь никогда не прекращались. Я обрисовал ему ситуацию и дал свою отрицательную оценку деятельности Лапидота на посту главы «Натива». Я аргументировал свои слова, приводя доказательства, и предупредил, что если эта серьезнейшая ситуация не изменится, то будет нанесен значительный вред как борьбе за выезд евреев, так и самим евреям в Советском Союзе. К моему удивлению, Ицхак Шамир оказался одного мнения со мной. Он сказал, что он в курсе проблемы, потому что он слышит об этом со всех сторон. Тем не менее, он попросил меня запастись терпением, поскольку его возможности решить проблему Иегуды Лапидота ограниченны. Шамир был из ЛЕХИ, а Иегуда Лапидот из ЭЦЕЛЬ. Вдобавок к историческим разногласиям между этими двумя организациями Шамиру в своей собственной партии также приходилось маневрировать между политическими лагерями Давида Леви и Ариэля Шарона. Я ответил ему, что понимаю его ситуацию и постараюсь выполнить возложенные на меня обязанности, тем не менее, как глава правительства, он не может оставить данную проблему без внимания. Впоследствии у нас были еще неоднократно беседы по этому вопросу.

Однажды Иегуда Лапидот вызвал меня и спросил, известно ли мне, что одна из наших сотрудниц участвует в движении «Шалом Ахшав» («Мир сейчас»). Я сказал, что понятия об этом не имею, но вполне допускаю, и меня это не интересует. Он спросил, не кажется ли мне, что ее политические взгляды могут мешать выполнению служебных обязанностей. Я ответил, что не вижу никакой связи между позициями движения «Мир сейчас» и работой с советскими евреями и борьбой за их выезд. Я добавил, что работники Службы безопасности никогда не отмечали, что «Мир сейчас», в отличие от других, относится к организациям, принадлежность к которым или поддержка которых расценивается как угроза безопасности страны. «Странно», – удивленно отреагировал Лапидот, и на этом наша беседа закончилась. И в Моссаде, и в Службе безопасности мне приходилось встречать людей, чьи взгляды отличались от моих или были противоположны моим и очень близкими к «Миру сейчас». Из-за своих политических взглядов они не были менее профессиональны. Еще в Советском Союзе у меня выработалось отвращение к дискриминации людей за их взгляды.

Как-то раз Лапидот вызвал меня к себе. В кабинете уже сидели начальник его канцелярии и Арье Кроль, один из его доверенных лиц, который пользовался полной свободой действий. Лапидот сказал, что слышал о моих встречах с главой правительства и о том, что мы обсуждали в их ходе, кроме всего прочего, его и его деятельность. Я подтвердил это. Тогда он спросил, что я говорил премьер-министру и что тот говорил мне. Я ответил, что я не рассказываю о моих встречах с главой правительства и уж тем более содержание наших бесед. Я предложил ему самому спросить об этом у премьера, и если Ицхак Шамир сочтет нужным, то расскажет ему, о чем мы с ним говорили и почему он готов встречаться и беседовать со мной, несмотря на то что в этом есть некоторое нарушение служебной субординации. Я добавил, что хотя не собираюсь рассказывать, о чем я говорил с главой правительства, однако если Лапидот желает знать, каково мое мнение о нем и его работе, то я готов им поделиться. Лапидот попросил меня высказать мое мнение. Я сказал, что, не вдаваясь в подробности, его деятельность наносит серьезнейший вред борьбе за выезд советских евреев, ее поддержке и самому «Нативу»; что необходимо убрать его с поста главы «Натива», и чем раньше, тем лучше, потому что каждый день его пребывания на посту наносит серьезный ущерб государству. Лапидот посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом и спросил, каким образом мы, при таком моем отношении к нему, сможем продолжать работать вместе. Мой ответ был довольно наглым. Я сказал, что как делал свое дело, так и буду делать его дальше, а чем занимается он, мне не важно, главное, чтобы не мешал работе. И тогда он сказал, что, по его мнению, мы не сможем продолжать работать вместе и мне придется оставить «Натив». Я ответил агрессивно и злобно: «Вы пришли сюда за должностью, а для меня это дело моей жизни. Из нас двоих, кто покинет «Натив», скорее будете вы, а не я».