Безнадежный концерт

Тетя Мэри медлила с ответом. Она молчала, опустив голову. Фортепиано разговаривало с оркестром. Потом, словно почувствовав, что все их слушают, тихо и быстро-быстро заговорили сразу все инструменты. Тете Мэри показалось, что они все поняли; каким-то образом она знала, что они ждут того, что она могла бы сказать. Женщина испугалась и быстро проговорила:

— Когда-нибудь. Когда-нибудь увидишь.

И пошла обратно в гостиную и включила жужжащий пылесос: он жужжал хрипло и замирал, когда наталкивался на старую мебель. Ральф на минуту зажал уши руками. Потом сделал погромче радио и продолжал:

аа аа где же ты где же ты а тетя Мэри сказала на небе а я смотрю и не вижу тебя на небе потому что мы тебя оставили там и человек с лопатой кидает вниз землю и я не плачу потому что не хочу чтобы ты об этом знала и тогда ты не будешь огорчаться а он все кидает и кидает вниз землю а потом кладет наши цветы которые настоящие а дядя Гарольд уже выходит из уборной и спотыкается и поднимается по лестнице и зовет меня а я не хочу подниматься и он зовет и тетя Мэри говорит Гарольд please а дядя Гарольд смеется и напевает а я боюсь окна там наверху потому что я ничего не видел а пылесос уже близко и музыки уже не слышно и мне так плохо и так страшно что ты даже не представляешь приходи скорее и я хочу купить себе 3311 фунтов стерлингов жвачки чтобы ты видела как я радуюсь деньгам про которые ты написала тому сеньору в котелке что я оставляю моему ненаглядному внуку Ральфу нашему сироте мои акции и мой дом в Суссексе и ты должна мне объяснить что такое наш сирота и я тоже умею писать очень хорошо и поэтому пишу тебе письмо а сеньор снял свой котелок и прочитал еще что я оставляю браслет и изумрудную брошку моей дочери Мэри а ожерелье и брильянтовое кольцо моей дочери Пегги в равных долях каждой а дядя Дейв и дядя Гарольд все время молчали и были такие хорошие а тетя Мэри уже рядом а пылесос такой противный и музыка надрывается внутри меня и дядя Дейв прикрывает глаза и говорит сеньору в котелке какая она была добрая и дядя Гарольд сказал какая она была добрая и дядя Дейв спрашивает сеньора который снимает котелок скажите please просто так из любопытства please а эти оставшиеся деньги и эти равные доли please please а это правда что все мамы плачут из-за возлюбленных потому что сеньор обмахивается котелком и засунул палец глубоко в ухо и почесал там и ему это очень нравится и он кашляет от удовольствия а я видел у него золотой зуб и сеньор сказал 37 фунтов стерлингов каждой дочери и дядя Дейв был такой бледный и говорит моей жене эти деньги не нужны а тетя Пегги которая мама потому что она мама Пам плачет и говорит нужны дорогой для твоей возлюбленной а дядя Гарольд тоже такой бледный говорит моей жене эти деньги не нужны а тетя Мэри плачет и сказала если бы это были 5000 фунтов тогда бы ты что и заплакала.

— Тетя Мэри.

Она выключила пылесос и остановилась.

— Ты — мама?

Ближе к концу концерта, названия которого Ральф не знал, фортепиано, оставив позади весь оркестр, неслось в одиночестве. Вверх — вниз; выясняя, расспрашивая. Это был чистый, не заглушаемый пылесосом звук фортепиано.

— Ну… — сказала тетя Мэри, повернувшись к Ральфу спиной, — можно считать, что да.

— Моя?

Тетя Мэри пожимает плечами, и Ральф спрашивает:

— А у дяди Гарольда есть возлюбленная?

— Что?

— У дяди есть возлюбленная?

Тетя Мэри боком опускается на диван. Сначала она смеется беззвучно, и руки ее пытаются ухватить пустоту. Тетя Мэри — усталая женщина с большими грустными глазами. Внутри радио подрагивают заключительные аккорды концерта, названия которого Ральф не знает, подрагивают и перекатываются, вызывая у Ральфа жалость. Вот вступил оркестр в полном составе, но после резких аккордов мелодию снова ведет фортепиано. А Ральфа постепенно охватывает ужас: тетя Мэри по-прежнему корчится, но теперь уже голос ее наполняется смехом; ногой она нечаянно включает пылесос и спрашивает:

— У дяди — возлюбленная?

При этом она смотрит на Ральфа, а потом хохочет, закрыв глаза и запрокинув голову с открытым ртом к потолку. И повторяет:

— У дяди — возлюбленная?

Ральф не слышит. Он целиком поглощен схваткой не на жизнь, а на смерть между музыкой и жужжаньем пылесоса; он только видит, как шевелится от смеха и неразличимых слов рот женщины — рот безглазой маски, парящей в воздухе, пронизанном ужасом схватки.

— У дяди — возлюбленная?

Ральф весь дрожит. Концерт только что умер — трижды в предсмертном хрипе зашелся весь оркестр, и воздух отравлен жужжаньем. Тетя ногой нажимает кнопку на пылесосе, и жужжанье, переходя в еле слышный звук, постепенно смолкает. Тетя успокаивается, тыльной стороной ладони вытирает последнюю выступающую от смеха слезу.