Безнадежный (СИ)

— Фиксируйте, магистр, — наглец мимолетно и как-то снисходительно улыбнулся мне. — Но этот гад извинится перед вами, иначе…

— Простите меня, магистр Ш’энн. Был не прав. Каюсь, — выкрикнул Рэй, кривясь от боли. Бедняга весь побелел, на лбу появилась испарина.

— Так-то лучше, — удовлетворенный Марэк перевел взгляд на меня. Радужки парня вернулись к обычному ореховому цвету. — И не говорите, госпожа Элейна, что этот остолоп не напрашивался.

Я раздраженно выдохнула, направилась к столу парня.

— Хочу напомнить, — произнесла, пристально и со значением глядя на Онтэрго, — что право наказывать здесь имею лишь я.

— Речь шла о вашей чести, магистр, — посуровел мой несносный студент. — Посчитал нужным вступиться за нее.

— В следующий раз посчитайте нужным подготовиться к контрольной. Вы сами топчите мою честь преподавателя, студент Онтэрго, имея незачет по моему предмету. А здесь и сейчас я прежде всего ваш наставник, а уж потом лицо, за честь которого нужно или не нужно вступаться, — припечатала, остановившись напротив Марэка и давя на него яростным взглядом.

И почему он не действует на Онтэрго? Другие всегда съеживались при виде разгневанной меня, отодвигались, спешили закопаться в какую-нибудь работу, лишь бы не видеть моих глаз, в которых, как прекрасно знала, в моменты потери спокойствия вспыхивали золотые крапинки драконьего пламени. Другие, но не Марэк.

Видимо, сказывается кровь аристократов, хладнокровных и помешанных на контроле как эмоций, так и действий, упертых воинов (только таким в империи лет семьсот назад и раздавали титулы). Парень принадлежал к одному из старейших родов. Его отец, правая рука правителя, генерал-командующий восточным округом, преданный солдафон, умнейший тактик, вошедший в учебник истории, и просто герцог. Марэк младший сын. Два его старших брата уже высоко поднялись по служебной лестнице и, кстати, тоже начинали на северной границе провинции Ровшан. Скорее всего, досточтимый батюшка рассматривал здешние земли как неплохую закалку будущим воинам. И трудно с ним не согласиться: здесь постоянно кипели схватки с граагами, расой полудемонов, выживали умелые и сильнейшие.

Младший, полагаю, тоже должен взлететь, подобно братьям, и даже, наверное, повыше, ведь в нем неожиданно проснулась магия. Последнее существенно мешало, по моему мнению, ведь теперь, помимо занятий физической подготовкой и дисциплинами, необходимыми военным, Онтэрго требовалось отточить и магическое мастерство. И как раз с ним не все гладко, хотя заклинания третьего порядка студенту даются легко…

Безусловно, Марэк, как и всякий аристократ, чья внешность — плод неустанной селекции (видно ведь, что предки в жены лишь красавиц брали), весьма эффектен. И черная курсантская форма это только подчеркивала. Блондин, чьи светлые выгоревшие на солнце кудри не поддаются укрощению гребнем, большие яркие ореховые глаза, чувственные губы, квадратный подбородок, выдающий упрямую и волевую натуру, по-мужски острые скулы. Военная выправка и стать, армейская форма и галантность, впитанная с молоком матери, — все, что требуется, чтобы разбить сердце романтически настроенным барышням.

Слава богам-создателям, к таковым я никогда не относилась. Возбуждали меня не скулы, не глаза, не мускулы и уж тем более не форма. Мой экстаз и восторг способен вызвать лишь ошеломительный размер интеллекта, а им Марэк похвастать не мог. Парню с трудом давались все науки, а артефакторика и вовсе не укладывалась в голову. Вот никак. Даже после примененных усилий, зубрежки и моих послаблений.

Ну а что я хотела? Мозг ученого у молодого человека, который является потомственным военным? Нет, Онтэрго отлично разбирался в истории (особенно войн и сражений), военной инженерии, химии и геометрии, на занятиях по физической и боевой подготовке, судя по табелям успеваемости, ему не было равных, но все остальные предметы были для него в десять раз хуже полосы препятствий высшей сложности.

Безнадежный, одним словом.

Размер его интеллекта я сумела оценить на индивидуальных дополнительных занятиях, Марэк почти ежедневно приходил на них, ректор настоял. Мы повторяли теорию, приступали к практикумам, и я едва не плакала от злости и отчаяния, когда видела, как Онтэрго ляпает одну ошибку за другой, одну за другой…

Боги! У него что, в одно ухо влетает, в другое — вылетает?

Хотя, возможно, да. Ведь к колоссальному невезению, Марэк был влюблен в меня. Думается, он не особенно вникал в то, что я говорю, объясняю и пытаюсь вбить в бестолковую голову. Все внимание парня растрачивалось на мои глаза («Они у вас такие синие, точно ночное небо»), звук голоса («Когда слушаю вас, магистр, мысли вовсе не об учебе, ну вы понимаете»), движения, руки, пальцы, губы, позы («Вы невероятно красивая, госпожа Элейна, все в вас. Глаз не отвести»).