Безнадёжная любовь

– Ты издеваешься надо мной за то, что я все рассказала этой девчонке? – Лола нервно сжала пальцы. – Но ты сам виноват. Ты сам вынудил меня. Что мне оставалось? Я прихожу к тебе, а ты только смеешься надо мной. Я не собираюсь это терпеть! – она вскочила. – Ты понял?

Богдан мирно смотрел на нее снизу-вверх.

– Конечно, я надоела тебе. Я же не умею смотреть огромными, преданными глазами, я не могу считать тебя таинственным, заколдованным принцем. И ты нашел наивную, несведущую дуру, чтобы доказать самому себе, какой ты неотразимый мужчина! – Лола внезапно рассмеялась. – И сам накололся. Да? Где же твоя прелестная малышка? Уж не нашла ли себе кого другого, не столь загадочного?

Богдан насмешливо скривил угол рта, стараясь казаться безразличным, но на его скулах заметно напряглись мышцы.

– Что же ты сидишь здесь, чуть не плача? – продолжила Лола свой жестокий допрос. – Ну, рассказывай, как ты классно сейчас развлекаешься с ней!

Лола запустила пальцы в его волосы, не почувствовав, как раньше, их мягкости и легкости, безжалостно потянула, откинула назад его голову, желая с превосходством и насмешкой заглянуть в глаза. Он, не сопротивляясь, послушно поддался ей, даже не шевельнул рукой, не попытался обуздать или остановить ее исступленный порыв.

– Детка! Ну что ты разошлась? – его голос был тих и ровен. – Я не хотел тебя обидеть.

Она опять ощутила его угрюмую подавленность, как в самом начале, когда только лишь вывернула из-за угла и заметила одинокую фигуру, злорадно улыбнулась и почти сразу же испытала жалость и сочувствие, чуть заметно ласково провела по волосам, убирая руку.

– Ну и сиди здесь, – досадуя и на себя и на него, произнесла Лола. – Жди! Авось что-нибудь случится. Чудесное! – она зло усмехнулась и безучастно посмотрела по сторонам. – Ах! Уже и случилось. Вот и появилась она!

Богдан удивленно ощутил, как забыто дрогнуло сердце, и обернулся.

Аня выпорхнула из сгущавшейся темноты светлым, радостным мотыльком, улыбнулась с легким смущением.

– Здравствуй!

И поймала мрачный, неприветливый взгляд.

– Ты уверена, что хотела прийти именно сюда?

Она посмотрела недоуменно и немного испуганно.

– Что-то произошло?

Он уставился в землю.

– Ничего… нет.

– Я не понимаю, – она опять увидела его глаза.

– Что ты не понимаешь? – прозвучало весьма раздраженно.

– Ничего, – только теперь она догадалась об истинном смысле его слов и добавила: – Нет.

Постояла немножко, ожидая вновь услышать его голос, и не дождалась.

– Я пойду, – не спросила, а объяснила.

– Конечно, – равнодушно согласился он.

Лола, наблюдавшая из-за угла, не знала, чего ей больше сейчас хочется: радоваться или огорчаться. Сумасшедшие! Не понимая друг друга, они пришли к печальному согласию. Каждый говорил сам с собой, не слыша чужих слов и мысленно договаривая за другого. Так им и надо!

Аня медленно удалялась, Богдан сидел на траве и не смотрел ей вслед. Стиснув зубы, закрыв глаза, он заставлял себя терпеть, но мысленно представлял каждый ее шаг и отчетливо слышал легкое шуршание земли под ее ногами.

Внезапное мягкое прикосновение заставило его вздрогнуть. Он открыл глаза.

Всего лишь секунда прошла с того мгновения, как дрогнули веки, всего лишь секунда, когда в неожиданно распахнувшихся глазах обнажилось истинное, тщательно скрываемое, которое раньше можно было лишь почувствовать или угадать. Аня застыла, пораженная.

– Я не могу уйти. Не хочу. Пожалуйста, скажи мне, что случилось.

Он не сдержался, обнял ее колени.

– Ничего. Правда, ничего. Это всего лишь дурное настроение.

Не спрашивай ни о чем. Он не сможет рассказать. Иначе придется выяснять, что это был за молодой человек. А зачем? Бог с ним. Какие могут быть претензии, если через несколько дней они непременно расстанутся и, скорее всего, навсегда?

Ему хорошо с ней, и надо благодарно ловить каждое мгновенье тепла и света, искренности и откровенности. И не все ли равно, с кем встречается она в другое время, кому дарит свою любовь и нежную ласку. Сейчас она его, и он счастлив с ней.

Лола все еще стояла за углом, тесно прижимаясь к холодной стене, изумленная, не в силах двинуться с места. Она не верила своим глазам. Кто это? Неужели Богдан – циничный, безжалостный, неуправляемый, неприручаемый, никогда не связывавший себя чувствами и обязательствами? Как он обнял ее колени! Словно бродячий пес, которого приласкали, пригрели, привели в дом, готовый теперь в бесконечной преданности ноги лизать приютившему его человеку. Что сделала с ним эта девочка? Чем обладает она, таким необыкновенным, отчего это дикое, необузданное создание трепетно замирает рядом с ней? Как хорошо, что скоро она уедет!

12

Аня лежала на животе, время от времени беззаботно помахивая в воздухе ногой, что-то чертила на песке, пересыпала в ладонях мелкие камешки. Богдан вытянулся во весь рост и пытался смотреть в высокое, чистое небо. Но яркое, неподвластное солнце слепило глаза. Он жмурился, упрямо не желая смыкать веки. Он хотел все видеть и слышать.

Аня на мгновенье оторвалась от песка.

– А когда ты был мальчишкой, тебя как называли?