Безнадёжная любовь

— Смотри! Смотри! Звезда падает, — она проследила путь яркой крошечной искры на темном покрывале неба, поворачиваясь вслед за ней. — Скорей загадывай желание! — и прислонилась к Грише спиной.

Он обхватил ее за плечи, качнул аккуратно.

— Такая маленькая девочка.

— Вот видишь!

Он поцеловал ее в затылок.

— Но я хочу, чтобы у меня была девочка-жена.

— Да? — изумленно воскликнула Саша, ее мысли метались. — Ты читал «Дэвида Копперфилда»?

— Нет, — теперь пришла очередь удивляться Грише. — Почему ты спрашиваешь об этом?

— Так. Небольшой каприз, — Саша беззаботно махнула рукой.

— Только ты можешь, когда тебе делают предложение, вспоминать о Диккенсе.

Саша лукаво улыбнулась.

— Знаешь, что «Дэвида Копперфилда» написал Диккенс?

— Сашка! Веди себя прилично!

— Что? Ах, да! — она заворочалась, делая вид, что пытается освободиться от объятий. — Немедленно отпусти меня. Неприлично обниматься в общественных местах. Ты-то об этом должен знать.

Звезды замерцали, небо склонилось, море накатило волной. Они не просто присутствовали, они наблюдали за этими людьми, они жили в их жизни и переживали за их жизнь.

Никита сидел верхом на скамейке и следил за порхающей вокруг Инной. Та, словно красивая бабочка, то приближалась, то удалялась, никак не давалась в руки и нестерпимо манила.

Вот подошла сзади, положила ладони на плечи. Он чувствовал каждый ее пальчик и не шевелился, боясь спугнуть Инку и лишиться этого чудесного, сладкого до боли ощущения.

— Представляешь, он живет в том доме! — она наклонилась через Никитино плечо, коснулась волосами щеки, указала на темнеющий за деревьями дом. — Второй подъезд. Тридцать девятая квартира.

— Кто — он? — спросил Никита, и ее волосы защекотали его губы.

— Ну он! — выпрямилась и отодвинулась Инна. — Помнишь, я тебе рассказывала? Я познакомилась с ним в баре. Ну помнишь?

Конечно, Никита помнил. И хоть не знал этого мужчину, а уже ненавидел.

— Откуда ты знаешь? — он пытался доказать себе, что она врет.

— А может, я была у него!

Нет, он не верил, не хотел верить, не желал верить. Она не стала разубеждать, легкомысленно прибавила:

— А может, и не была.

Инна вспомнила про этот разговор через несколько дней и прокляла себя. Зачем назвала адрес? Зачем наговорила столько ерунды?

Зачем, с самого начала наткнувшись на сдержанную холодность Никиты, возмутилась и завела прежнюю глупую песенку?

В сумерках, в легком шелесте деревьев, в мягком теплом воздухе ее воображение рисовало страстные любовные сцены, отчаянного мальчишку, на грани беспамятства шепчущего ей о том, как она прекрасна, как она великолепна и как безгранична его любовь к ней. Но мальчишка всего лишь стоял рядом и смотрел. Она опять не заметила в его взгляде ни мольбы, ни признания, ни отчаяния, он опять показался ей равнодушным.

Он встречается со мной, потому как любому парню в его возрасте нужна девчонка, чтобы чувствовать себя мужчиной, чтобы давать разрядку своим сексуальным эмоциям. Я ему нравлюсь, конечно. Но он совсем меня не любит. Иначе бы он сказал об этом. Или сделал бы что-нибудь такое…

— Представляешь, я сегодня встретила его, — сказала Инна. — Того мужчину. Я тебе рассказывала.

— И что? — Никита дернул углом рта.

Как бесстрастно он спрашивает!

— Он пригласил меня к себе. Сегодня вечером! — Инна нарочно взглянула на часики, потом подняла глаза, желая пронаблюдать произведенный эффект, и увидела перекошенное злобой лицо.

— Ну и катись! Времечко, наверное, уже подходит? Ну? — он оставил ей последний шанс передумать, признаться, что она все сочинила, и не отрываясь смотрел в ее лицо. — Ну? Беги же!

— И что? — вызывающе воскликнула Инна. — И побегу. Он не такой, как ты.

— Конечно! Куда мне до него! С его-то опытом! Он знает, как обращаться с такими молоденькими дурочками. Гад! Ненавижу его!

Инка, напуганная, решившая, что у нее нет ходу назад, обиженная, потрясенная, никогда не видевшая в Никите столько злобы, надрывно, отчаянно смело крикнула:

— Он тут ни при чем! Это все я. Я сама.

Она почувствовала непривычно сильную хватку рук, его пальцы так и впились, так и вдавились в ее тело, причиняя боль.

— Ты? — Никита зло встряхнул ее. — Ты?

— Я! Я! Я! — завопила Инка от страха.

Мгновенно исчезла злоба, глаза вспыхнули презрением, ненавистью и решительностью. Никита с силой оттолкнул ее.

— Ты больше никогда не увидишь его.

Он развернулся и пошел, нет, почти побежал прочь.

— Ты куда? — растерянная Инка кинулась следом.

Никита не ответил, даже не оглянулся. Он не услышал ее.

Она недолго бежала за ним, быстро выбилась из сил, остановилась, жадно глотая воздух.

— Куда? — спросила сама себя, с трудом узнала место, где находилась, долго определяла направление, в котором исчез Никита.

Она плутала среди домов, заблудившись в улицах, досконально знакомых с детства. Наконец догадалась, куда побежал Никита. И ужаснулась.