Безнадёжная любовь

— Расскажи! — Саша удобно расположилась на диване, обняла подушку и приготовилась слушать.

— Зачем? — удивилась Аня.

— Интересно же! — недоуменно пожала плечами дочь. — И вообще, так необыкновенно получилось. Инка придумала, мы прибежали, а оказалось, вы знакомы. Расскажи!

Аня присела рядом.

— Это случилось давным-давно… — она рассмеялась.

— Мам! — осуждающе протянула Сашка.

— Как мы познакомились с твоим отцом, ты никогда не спрашивала.

— Просто мне казалось, что вы всегда были знакомы. Я ведь вас по-другому не знала.

Саша прислонилась к маминому плечу.

— Хочешь, я расскажу тебе, как познакомилась с Гришкой?

Аня насторожилась.

— Твои многозначительные интонации меня беспокоят.

— Но ничего же страшного! — дочь заглянула в мамино лицо и загадочно улыбнулась. — Я уронила ему на голову таз.

— Что?

— Ну мам! Он был старенький, маленький, легонький. Мы в нем разводили краску. Он стоял на подоконнике, а я случайно задела локтем. Грохоту было на весь город! Но ведь ничего страшного! — Саша виновато боднула Аню в плечо. — Зато Гришка в меня сразу влюбился.

Аня молчала.

— Мам! Теперь расскажи ты.

— Хорошо, — Аня прижала Сашку к себе. — Мы приехали сюда с девчонками на каникулы. В августе. К Жанкиной бабушке. Может, ты помнишь, Жанна к нам когда-то приходила.

— Нет! — дочь мотнула головой.

— Вот! — Аня поставила точку в своем коротком рассказе.

— И это все? — возмутилась Саша. — Приехали к бабушке. А как же познакомились?

— Так и познакомились. Случайно встретились, — Аня не удержалась и, улыбнувшись, добавила: — А потом ему на голову упало ржавое ведро…

— Мама! — Саша даже подскочила.

— Но это не я его уронила.

Саше трудно было представить маму своей ровесницей. Даже когда Саша только родилась и мама была совсем молодой, все равно для дочери она всегда оставалась недосягаемо взрослой, умудренной годами. Так странно представлять маму двадцатилетней: юной, наивной, беспечной, влюбленной.

Да, тот мужчина, несомненно, тогда был парнем, таким, как Гришка, и мама с ним встречалась, целовалась…

Прекрасно знаешь, что, конечно, все так и происходило, но по-прежнему совершенно не верится. Как с мамой могло случаться то, что сейчас происходит с Сашей?

Когда Саша увидела, как таз с неимоверным грохотом накрыл чью-то голову, она молниеносно отскочила от окна, боясь, что ее разглядят и узнают, но потом решительно бросилась на улицу, испуганная, смущенная, виноватая, готовая прийти на помощь и ни за что не сознаться, кто уронил из окошка злополучный таз. Но созналась. И таз оказался не таким уж злополучным. Одно время Саша мечтала даже унести его домой и повесить на стену как символ счастливой случайности, коренным образом изменившей ее жизнь.

Оказывается, у мамы тоже был такой странный символ, тоже жестяной и громыхающий — старое ржавое ведро. А может, мама выдумала его нарочно, чтобы позабавить Сашу, удивить и незаметно отвлечь от недосказанной истории.

— Я совсем не представляла, что еще когда-нибудь встречу тебя. Мне казалось, ты здесь больше не живешь.

— Умер, — мрачно подсказал Богдан.

— Нет. Уехал.

— Безвозвратно ушел в прошлое, — он усмехнулся. — Ты все еще любишь мороженое?

— Да. Только никому в этом не признаюсь.

Неужели он так и не женился?

Временами Аня с эгоистичным торжеством повторяла себе: не женился, потому что больше никого не любил, потому что не признавал других женщин. А потом сама же смеялась. Боже мой, конечно, это не так! Наивно полагать, что у него никого не было, кроме нее. Были, несомненно, были. Разные. Они любили его и не любили.

А он? Как он относился к ним?

Иногда, вспоминая о Богдане, Аня уверенно предрекала, что он обязательно найдет себе замечательную, любящую жену и будет счастлив. А теперь ей нравилось, что он одинок, наверное, потому что сама была одинока. И хотя очень некрасиво радоваться чужой несложившейся судьбе, но зато эффективно успокаивает, ибо присутствие товарища по несчастью уравновешивало собственные переживания, тем более что именно этот товарищ сыграл в них не последнюю роль.

Нет, Аня не желала возрождать их прежние отношения. Конечно, не желала. Она уверяла себя в этом. Такое просто невозможно: любить столь долгое время, расставаясь, меняясь, мучаясь и даже ненавидя. Вернуть происходившее восемнадцать лет назад? Даже помышлять об этом смешно! Сейчас они всего лишь старые знакомые, давние приятели, которых когда-то связывало нечто общее, и так легко забыть, что именно, ведь все происходило бесконечно много лет назад.

Что случилось? Почему раньше он и дня не мог прожить без Инки, а сейчас даже не испытывает желания ее видеть? Подумаешь, поссорились! Будто они раньше не ссорились, будто он раньше не восклицал в запальчивости, что больше не потерпит ее выходок, что достаточно мучиться и пора положить конец этим бессмысленным отношениям, приносящим только боль и страдания. Но уже через секунду мечтал непременно увидеть ее, и раскаяться, и обнять, ощутив податливую хрупкость ее фигуры.