Безоблачное небо (СИ)

- Её высочество изволило изменить свое решение и взять с собой одного сопровождающего - также вежливо ответила Изабелла. - И либо так, либо мы вообще отказываемся от каких-либо переговоров!

- Не надо так горячиться, мы не против. Прошу на борт.

Я взглянул на капитана, она еле заметно кивнула, и мы пошли. Напутственных слов не было, мы и так все уже знали. Едва мы поднялись, как катер начал отшвартовываться.

- Ваше высочество, для нас честь принимать вас на борту нашего скромного катера. Мы подготовили для вас каюту.

Офицер говорил вежливо и с улыбкой, но можно было не обольщаться, это была не просьба, а приказ. Ирина проигнорировала его любезность и молча пошла в каюту. Я также молча пошел за ней.

Нас провели в кают-компанию. Для такого маленького корабля она была удивительно просторной и роскошной. Похоже, что этот катер использовали для прогулок высших офицеров флота и именитых гостей. Сейчас на столе стоял только графин с водой и несколько чистых стаканов.

Я остался стоять, а Ирина, подобрав платье, осторожно присела на край дивана. У неё на лице была все та же холодная надменность. Только плотно сжатые губы и проглядывающие сквозь пудру красные пятна на лице выдавали волнение девушки.

Катер несколько раз покачнулся, отходя от "Изгнанника" и набирая скорость.

- Спасибо, что согласился отправиться со мной, - тихо проговорила княгиня.

Я хотел ответить, что это мой долг, но вовремя осекся. Какой долг? По отношению к кому? Долг гэльского ополченца перед правительницей? Так ведь я уже давно не ополченец, а Ирина не правительница. Долг перед правящей семьей? Так ведь я не дворянин. Долг как офицера "Изгнанника"? Ну...

- Мы напарники, - коротко ответил я.

Ирина благодарно улыбнулась мне.

- Надеюсь, что хотя бы ты сможешь вернуться.

- Это вряд ли, - я покачал головой. - В Северной республике меня давно обвиняют в военных преступлениях.

- За что?

- Ну, в первую очередь за то, что я спас вас. Меня обвинили в краже княжеских реликвий и в надругательстве над телом.

- Теперь стало известно, что это ложь. Обвинения с тебя должны снять.

- Наоборот, - усмехнулся я. - Теперь они еще больше будут злиться на меня, из-за того что я так ловко обманул их. А еще есть сбитые моей эскадрильей пассажирские суда, тогда погибло около тысячи человек...

- Как?! - Ирина вскинула голову, от удивления широко распахнув глаза и приоткрыв рот.

- Как-как? - я развел руками. - Шла война. Во время патрулирования мы увидели вражеский конвой. На приказ следовать за нами они не отреагировали, командир приказал сбить их. Это было несложно. А потом уже на нашем аэродроме мы узнали, что это были пассажирские суда.

- И что тогда?

- Ничего, - равнодушно ответил я. - Это уже никого не волновало, генштаб был практически парализован, руководство страной рассыпалось на глазах, так что до нас и этих судов никому не было никакого дела.

Немного помолчав, я зачем-то добавил:

- Я не стрелял по этим судам. За час до этого мы наткнулись на подбитый республиканский корвет. Я сбросил на него все бомбы и попал, а ракет у меня не было. Так что когда мы встретили эти суда - я просто прикрывал атаку товарищей.

- Значит, ты не виноват...

- Нет, - я усмехнулся и покачал головой. - То, что я не стрелял лишь случайность. Если бы командир приказал не мне сбить корвет, а другому летчику, он бы прикрывал, а я сбивал пассажирские суда.

- И все-таки...

- Да не будет никто разбираться, стрелял я или нет! Подтвердить это могли бы только те летчики, которые в тот день были вместе со мной, а они почти все погибли. Так что мы или оба отсюда выберемся или оба застрянем надолго...

На этом разговор закончился. Ирина Арнельская опять надела маску холодной надменности, а я от скуки сел возле иллюминатора и стал разглядывать флот республиканцев, особенно их флагманский линкор "Алаверто". Во время войны такие корабли я мог видеть только на фотографиях от разведчиков.

Республиканцы не стали нас томить. Катер достаточно быстро перелетел к линкору и сел в его ангаре. Нас в сопровождении караула сразу повели к лифту на верхние палубы. При этом никто с нами не разговаривал, а всех зевак разогнали.

В кабине лифта было тесно и сумрачно. Большая часть охраны осталась снаружи, а с нами поехали всего двое офицеров и солдат с винтовкой. Глядя на него, я невольно усмехнулся. Армейская тупость, похоже, интернациональна. В уставе написано, что солдат должен конвоировать людей с оружием - значит, дадим ему оружие. И никого не волнует, что в узких проходах корабля он с этой винтовкой ничего сделать не сможет, а вот я смогу задушить его ремнем от его же винтовки. Или попросту зарезать его же ножом, пока он будет пытаться развернуться в тесном проходе.

Мы с Ириной стояли рядом друг с другом. Неожиданно она схватила меня за руку. Только сейчас я сообразил, насколько страшно ей было. Я мягко сжал её узкую ладонь и еле заметно улыбнулся ей.