Безобразная Эльза

– Браво, Элла! Возможно, Вы и правы, но теперь послушайте, что я Вам скажу. Поверьте, куда больше риск нарваться на аферистку среди дам, охотно претендующих на эту вакансию. До того, как я увидел Вас в салоне, у меня состоялись четыре встречи в этом кафе. И ещё шесть собеседований за вчерашний день. Итого – десять! Многие из агентства, с прекрасными рекомендациями, и ни одну претендентку мне не захотелось познакомить со своей мамой. Ни одно из десяти лиц не вызвало у меня симпатии. А я привык доверять своей интуиции.

Да что ж такое с моим лицом? Неужели такой простецкий валенок?! Нестерпимо хочется взглянуть на себя в зеркало. Но официант уже принёс мой успокоительный суп-пюре и густую солянку для Игоря Ивановича. Я вооружилась ложкой и твёрдо заявила:

– Простите, но я тоже не поеду знакомиться с Вашей мамой.

– А никуда не надо ехать, Эллочка! – воодушевился Игорь Иванович. – Мама живёт в этом доме.

В этом доме… В самом центре. Рядом с моим университетом, с нарядной площадью, «Леди Ди»… Здесь круглосуточно бурлит жизнь, сверкает иллюминация, звучит музыка… Не похоронная музыка с кладбища.

– Мама очень самостоятельный человек и даже чрезмерно активный, но у неё не очень здоровое сердце, а она совершенно не хочет…

А ещё в этот ресторан иногда приезжает Женя… А, возможно, и очень часто приезжает. Наверняка часто, ведь здесь «Леди Ди». А в десяти минутах ходьбы находится офис «СОК-строя»…

– … В таких случаях, главное – с ней не спорить, и тогда никаких проблем. Она очень добрый человек, и Вы это поймёте. Возможно, не сразу…

Только сегодня я вырвалась на свободу, на целых два дня сняла номер в гостинице с видом на водохранилище…

– … Ну и сфотографировать Ваш паспорт. Только без обид, Вы же сами понимаете…

– Игорь Иванович, а на какую сторону выходят окна?

– В маминой квартире? Два во двор и два – на сквер и центральный загс. Да красотища, Эллочка! Ну, хоть на пару недель! Мне срочно надо возвращаться, и совершенно нет времени…

Римма, скорее всего, не позвонит. А работа всё равно нужна… Не такая работа, конечно, но за две недели у меня будет возможность подыскать что-то стоящее, да и жить пока где-то надо…

Мы взбираемся по лестнице на пятый этаж, и я с удовлетворением отмечаю, что подъезд очень чистый и ухоженный. Но не очень тихий. Где-то громко звучит музыка и по мере нашего восхождения становится ещё громче.

– Нам точно сюда? – недоверчиво спрашиваю Игоря Ивановича, когда мы останавливаемся перед дверью, за которой певица выводит томным голосом: «Ведь я институтка, я дочь камергера… Я чёрная моль, я летучая мышь…»

Мой спутник молча кивает и вдавливает кнопку звонка.

Долго давит. И когда открывается дверь, мои глаза расширяются, а рот непроизвольно распахивается…

Высокий тюрбан из полотенца… Дымящаяся сигарета в длинном мундштуке, кроваво-алые губы… Короткий шёлковый халатик… Сухие жилистые ноги в четвёртой позиции…

– Игорюша, сыночек, а разве ты ещё не упиZдил в свою Москву?

13

Визуально определить возраст этой женщины не представляется возможным. Но присутствие уже немолодого сыночка позволяет предположить, что даме за шестьдесят. Невероятно, но мама с сыном выглядят ровесниками. Невысокую, худенькую и очень бледную женщину вряд ли можно назвать красивой… Но она необычная и притягательная. Единственное яркое пятно на бесцветном узком лице – её губы. Алые и насмешливые, они образовали аккуратную букву «О» и выпустили навстречу родной кровиночке сизое колечко дыма.

– Мам, вообще-то у нас гости, – смущённо заметил Игорь Иванович и помахал ладонью перед своим носом, разгоняя сигаретный дым.

– У нас? – белесые, едва различимые, брови взлетели вверх, а в голосе женщины послышались язвительные нотки.

Судя по хищному прищуру её глаз и презрительно искривлённым губам, я догадываюсь, что сейчас последует едкое продолжение, и подаю голос:

– Здравствуйте, – принимаю удар на себя, растягивая приветливую улыбку во всю ширину своего внушающего доверие лица.

Игорь Иванович кивает мне ободряюще и представляет:

– Мам, познакомься, это Элла. Надеюсь, Вы подружитесь, – и уже мне: – Элла, а это моя мама – Инесса Германовна. Прошу любить и жаловать.

Свой ответ женщина, как нарочно, пропевает хрипловатым голосом вместе с исполнительницей шансона:

– «Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите… А все остальное – дорожная пыль».