Безобразный Ренессанс. Секс, жестокость, разврат в век красоты

Помимо прагматических соображений города, подобные Флоренции, с энтузиазмом принимали евреев и по соображениям культурным. В середине XV в. евреи играли все более важную роль в интеллектуальной жизни. Многие из них сами были выдающимися гуманистами. Кроме того, они являлись агентами культурных связей и распространителями иудейских знаний. Иуда Мессер Леон (Иуда беи Иехиель Рофе, ок. 1420/25 – ок. 1498) написал ряд интереснейших комментариев к философским трудам Аристотеля и Аверроэса, а также важный трактат по ораторскому искусству (Nofet Zufim), в котором использовал парадигмы латинского красноречия и Моисеевы тексты.¹⁶ Ученик Мессера Леона, Иоканан Алеманно (также известный как Джоханан Алеманно, ок. 1435 – после 1504) был автором глубоко философских каббалистических комментариев к Торе и просветителем. Именно он познакомил с древнееврейским языком Джованни Пико делла Мирандолу, который «собрал школу еврейских ученых, помогавших ему в поисках религиозного синкретизма».¹⁷

Религиозные факторы также способствовали тому, чтобы евреи стали равными и активными участниками социальной драмы Ренессанса. В конце концов, Христос был евреем и казнили его за то, что он, якобы, провозгласил себя «Царем Иудейским». Даже самый узкомыслящий теолог не мог отрицать тот факт, что авраамические религии, т. е. иудаизм и христианство, имеют общие корни, а пророки Ветхого Завета занимают столь же важное место и в Торе. В XV в. Марсилио Фичино «утверждал, что труды иудейских каббалистов… вполне согласуются с христианским учением», и писал о сходстве между двумя религиями.¹⁸ Флорентийцы не стыдились отмечать место евреев в христианской традиции в городских ритуалах. Например, во время празднования дня Святого Иоанна Крестителя в 1454 г. процессия изображала сцены из библейской истории – от Сотворения мира до Воскресения. Каждый эпизод представляли видные горожане, имеющие особое отношение к изображаемой сцене религиозной драмы. При изображении Моисея фигуру библейского пророка окружали «вожди народа Израиля», роль которых исполняли флорентийские евреи.¹⁹ Другими словами, городская еврейская община принимала столь же заметное участие в праздновании важного для города дня, как и христианские братства.

Подобная толерантность часто находила выражение в визуальных искусствах. При жизни Саломоне ди Бонавентуры и Филиппо Липпи в тосканских церквах часто хранились произведения искусства, которые не только доказывали сходство между иудаизмом и христианством, но еще и демонстрировали культурное влияние социальной и легальной интеграфии. Особый интерес представляют изображения Сретения Девы Марии и Сретения Господня. Этот эпизод библейской истории важен в двух отношениях. Во-первых, он связан с чисто иудейским ритуалом. В отличие от христианских традиций все еврейские женщины должны были в течение 40 дней после родов вместе с ребенком прийти в храм, чтобы очиститься в глазах бога. Чтобы исполнить свой долг истинной иудейки, Мария принесла младенца Иисуса в храм. И это очень важный момент в жизни Христа. В глазах христиан, например Иакова Ворагинского, введение младенца в храм символизирует смирение Богоматери перед богом, исполнение Христом Ветхого Завета и начало христианской драмы очищения, которое и знаменуется Сретением.²⁰ Художники эпохи Ренессанса двойственно трактовали эту историю. Она давала возможность подчеркнуть роль Христа в соединении евреев и христиан и продемонстрировать уважение и чуткость к нормам еврейской культуры. Христианские художники стремились подчеркнуть «иудейский» характер драмы. Удивительно похожи друг на друга картины Амброджо Лоренцетти (1342) [ил. 35] и Джованни ди Паоло (1447–1449). Обе они были написаны в Сиене, но одна ныне хранится в галерее Уффици во Флоренции, а вторая в Национальной пинакотеке Сиены. Оба художника окружили Деву с младенцем ключевыми фигурами иудейской истории и религии. В центре мы видим первосвященника в характерном одеянии. Он готовит жертвоприношение. Над Марией высится статуя Моисея (он же изображен и слева от нее). Моисей держит в руках скрижали Ветхого Завета; над Христом мы видим статую Иисуса Навина, освободителя еврейского народа. Слева от Христа – Малахия, который держит свиток, где написано, что Иисус – обетованный Сын Божий. Лицу Марии художник придал характерные еврейские черты и показал их исключительно точно. На картине Лоренцетти Мария одета в богато расшитое платье в восточном стиле. На ней покрывало, напоминающее иудейский талис. А самая важная деталь – Лоренцетти изображает на Деве Марии серьги. В то время христианки редко носили серьги, и этот знак явно показывает принадлежность женщины к еврейской общине, соблюдение ею иудейского закона.²¹ И одновременно мы понимаем, что эта женщина привела в мир христианского мессию. Таким образом, иудаизм и христианство сплетаются вместе в визуальной демонстрации толерантности и принятия.

Ярость Бернардино