Безопасник

Так и хотелось сказать, что от тебя, пожалуй, убежишь. Найдешь везде.

– Это тебе так кажется.

Чтобы подтвердить свои слова действиями, Ника начала раздеваться. Давай, давай, представь, что ты на пляже! А лучше всего, что ты снова с девочками выступаешь, и тебе приходится переодеваться невесть где. Ника десятки раз выходила на публику в открытых костюмах, да чего греха таить, в той же «Берлоге» выступала в черти чем, а сейчас стесняется. Реально стесняется остаться перед Беркутом в купальнике.

Купальник у неё был довольно открытым. Хорошо, хоть трусики не стринги. Хватит и бюста.

Пальцы, расстегивающие пуговицы на халатике, словно одеревенели и отказывались слушаться, едва справляясь с поставленной задачей. Вот и последняя.

Из груди Ники вырвался протяжный стон.

На что Беркут, стоящий за спиной, негромко рассмеялся.

– Златовласка, а ну перестань накручивать себя. Что ты там снова себе напридумывала?

– Ничего.

– Ага, и поэтому вздыхаешь так, как будто тебя ведут на эшафот.

– Меня привели в баню.

– И что?..

Гад за спиной продолжал глумиться.

Как ему объяснить, что для неё странно обнажаться, пусть и до купальника, который смело можно принять за нижнее белье, перед конкретным мужчиной. Да что греха таить! Перед ним. Конкретно перед ним.

– Ничего, – фыркнула Ника, стремительно краснея.

– Ниииикаааа….

Её имя, сказанное с легким придыханием, с ощутимо-сдерживаемым смешком вызвало табун мурашек по коже.

Ника, начиная злиться не то на Егора, не то на себя, развернулась на пятках и… едва не уткнулась носом в обнаженную мужскую грудь.

Когда Беркут успел раздеться? Она ничего не слышала.

Он стоял близко. Очень близко.

От его кожи исходило тепло. И Вероника снова невольно попала под очарование его запаха. Остро. Терпко. Приятно. Самым удивительным было то, что у неё закололи кончики пальцев на руках. Словно она интуитивно сдерживала желание дотронуться ими до кожи Егора. Провести по однодневной щетине, проверить, так ли она колюча. Или, напротив, приятна.

Господи, какие глупости приходят в голову!

Точно она и забыла, по какой причине находится в бане!

Ника, очнись! Приди в себя! И спроси – согласилась бы ты при других обстоятельствах пойти с малознакомым мужчиной в баню? Да ни за что в жизни.

А этот попросту тебе не оставил выбора.

Ника хотела отойти, сделать шаг назад. И не смогла. Ноги так же по непонятным причинам налились тяжестью, одеревенели. Не сдвинуть. Собственное тело предавало её? Всё может быть. Как там говорят? Иногда между мужчиной и женщиной случается химия, когда воздух вокруг пары электризуется, становится густым, осязаемым. И каждый из них, сам того не осознавая, поддается невидимым флюидам, начинает воспринимать другого человека иначе. Начинает в нем нуждаться.

Может быть, с ней тоже самое происходит?

Она как никогда остро чувствовала, что они вдвоем с Беркутом находятся в запертом помещении. Нет, врет. Такое было уже в вип-комнате, когда она танцевала для него, а он пожирал её глазами. А что сейчас изменилось? Его взгляд? Нет. Такой же голодный. Ведь голодный… Несмотря на губы, растянутые в улыбке, глаза выдавали Беркута с головой. Даже неопытная в сексуальных вопросах Вероника без труда прочла в них долго сдерживаемое желание.

Егор стоял рядом. На первый взгляд его поза выглядела расслабленной, едва ли не ленивой.

Но в виду большой разницы в возрасте Ника ощущала себя совсем маленькой. Его огромные плечи… которые сейчас были обнажены, и каждый мускул, каждая мышца были четко просматриваемы. Красивые. Черт побери, как бы Ника его ни воспринимала, он представлял собой шикарный образчик современного самца.

Просто шикарный…

Особенно чувствовался его магнетизм здесь и сейчас. Когда он разделся.

Если Егор Беркут в костюме смотрелся впечатляюще, то почти обнаженный – ошеломляюще. Сколько скрытой мощи! Сколько силы!

Ника, не опуская взгляда ниже грудной клетки, нервно сглотнула. Слюна была вязкой.

Что, черт побери, происходит?

– Егор, – Ника всё-таки сделала шаг назад.

Мужская бровь скользнула кверху.

– У тебя красивый купальник, – и взгляд карих глаз демонстративно останавливается на бюсте.

Ника готова была поклясться, что она покраснела от кончиков волос до кончиков пальцев ног.

Её грудь – предмет зависти многих знакомых девочек. Объект восхищения мужчин. И её личная трагедия.

Девяносто процентов времени Вероника спокойно относилась к своей груди. Даже иногда ей гордилась – высокая, большая, «стоячая». Она невольно привлекала внимание, ненужное, по сути. Вот и сейчас Беркут смотрел на её грудь, едва ли не облизываясь. Честное слово, как кот на сметану.

– Думается, тебя сейчас больше интересует не купальник, а то, что под ним, – Ника всё же не удержалась от колкого замечания. Ну что они пялятся все на грудь? У неё даже были футболки с надписями «Смотри выше» и «Глаза находятся на лице».

Если она думала ввести Беркута в стыд, ошиблась. Кардинально.

Снова его греховные губы расплылись в довольной улыбке.

– Хочешь признание, златовласка?

Интуиция завопила – откажись, откажись…

– Хочу.

– У меня есть личный фетиш.

И пауза такая подначивающая.