Безопасность непознанных городов (ЛП)

Брин сходил за стулом, собираясь бросить им в окно и, если снова не удастся привлечь внимание, выпрыгнуть следом, но после дыма, которым он надышался, органы чувств отказывали один за другим, и вместе с большей частью кожи исчезли силы. Последнее воспоминание: он, лежа на полу, рассматривает кувшин на прикроватном столике и гадает, есть ли в нем вода.

Он потянулся к кувшину, и тот взорвался фонтаном серебряных вертушек, которые быстро истаяли без следа, оставив его в кромешной темноте.

— Помогите!

Брин попытался шевельнуться. Обожженная кожа причиняла неимоверную боль. Все тело безудержно дрожало.

Странно, что человек с такими сильными ожогами чувствует холод, подумал Брин, а затем понял, что он также человек без кожи и, закрыв глаза, простонал.

Скоро явятся спасатели. Кто-нибудь да придет.

Выныривая в очередной раз из беспамятства, он слышал вой сирен. На сцене, вне сомнения, появился какой-то вид пожаротушительного оборудования. Наверное, борцы с огнем только что вошли в здание, ищут застрявших и пропавших. Лишь вопрос времени, когда спасатели проберутся сквозь огонь на лестнице.

Лишь вопрос времени... разве что пламя их опередит.

— Помогите!

Затем — с точки зрения отчаявшегося Брина могла пройти как минута, так и целая вечность — с лестницы послышались тихие, шаркающие шаги.

— Я здесь!

Кто бы это ни был, он явно пришел один. Вверху лестницы шаги смолкли. Брин закричал снова — по крайней мере, попытался, — ужаснувшись, что потенциальный спаситель отступил перед языками пламени.

Но нет, после недолгой паузы вкрадчивый звук шагов раздался снова — казалось, будто по полу, скребя чешуей, ползет огромная змея.

Неподалеку отворилась дверь, комнату явно осмотрели и закрыли снова.

Итак, помощь уже близко, подумал Брин. Кто-то ходит из номера в номер, ища пострадавших.

Но сил на еще один крик о помощи не было. Он лежал теперь очень тихо и слушал.

Шаги раздались снова. Совсем непохожие на грохот ботинок пожарного, более мягкие. Может, это другой уцелевший? Кто-нибудь обгорел не так сильно и теперь отважился выбраться из номера, где еще недавно был заперт огнем, на поиски остальных?

Хотя рассудок настаивал, что следует звать на помощь, Брин тихо ждал, затаив дыхание.

— Ты здесь, не так ли?

Голос был мужским, приятным и музыкальным. Пожалуй, Брин мог бы описать его как сочувственный, будь он ближе знаком с тем, что это значит.

— Ты все еще здесь. Я знаю.

Обнаженные нервные окончания затрепетали, будто погруженные в лед. Вдоль позвоночника прокатилась сильная волна дрожи. Понадобилась вся сила воли, чтобы удержать ноги и локти на месте, не грохнув ими о пол от судорог.

Брин понятия не имел, чем вызван такой страх, знал только, что по коридору приближается тот, с кем он предпочел бы не иметь дел, несмотря на его медоточивый, обнадеживающий голос.

Тихое шарканье приближалось. Брин поднялся на локтях и попробовал заползти под кровать. Куски обгоревших ног и ягодиц, отрываясь, оставались на полу. Брин сжимал губы, чтобы удержать крик.

— Вот тут, да?

Дверь медленно отворилась внутрь.

Брина затрясло так сильно, что он не смог удержать тело неподвижным. Ноги и торс захлопали о пол, будто рыба в сетях.

— О да. Так я и думал. Вот ты где.

В комнату, где обрел убежище Брин, вошел мужчина — явно не пожарный, как, впрочем, и не жертва огня, разве что спустился с более высоких этажей, куда не дошло пламя. На нем были брюки свободного кроя и рубаха из тонкого небеленого льна. На угловатые широкие плечи водопадом ниспадали черные, как вороново крыло, волосы с серебристыми прядями. Бледность безупречно матовой кожи навевала сравнение с припудренным трупом.

Лишь по запачканным сажей сандалиям было видно, что его путь пролегал через горящий отель.

Он молча и без улыбки посмотрел на Брина.

— Итак, ты все еще жив. На это я и рассчитывал. Люди вроде тебя так просто не умирают.

— Мне больно, — хрипло прокаркал Брин. — Вызови скорую.

— Конечно, больно, только что тебе скорая? Тут нужен скорее катафалк. — Он даже не шелохнулся, чтобы вызвать первое или второе.

Вместо этого незнакомец наклонился и провел ногтем по щеке Брина. Боль была адской. Что-то повисло у вошедшего на кончике пальца, будто полоска целлофана или очень тонкой липкой ленты.

Кожа, понял Брин.

— Удивительно, что ты еще жив.

Брин стиснул зубы, из-за боли ему было не до ответа.

— Я понаблюдал за тобой, после того как та женщина вошла в Город. На время открылась брешь, и я увидел через нее тебя, порылся в твоем жалком умишке. У тебя скверный характер. С десяток человек погибло и многие пострадали — все из-за твоей ненужной жестокости.

Брин сделал глубокий вдох.

— Огонь... где он?

— О, не волнуйся. Огонь сдержали. Вот почему я должен спешить. Скоро тут появятся люди, но вначале им нужно убедиться, что пол не обрушится. У нас мало времени.

— Вызови. Мне. Помощь, — сквозь зубы процедил Брин.

— Но здесь и так я. Специально явился помочь. Но вначале, пожалуй, тебе стоит кое-что увидеть.

Он пересек комнату и, сняв со стены овальное зеркало, протер его от сажи и грязи углом простыни.

Затем поднес к лицу Брина.