Безопасность непознанных городов

Как только нож оцарапал плоть, восторженное бормотание перешло в напуганное бульканье. Зубы окрасила тонкая алая струйка.　

— Что такое? Ты чего?　

— Хватит ее дрючить.　

— Салли, помоги-и-и!　

Тестостероновый феномен как раз собирался улизнуть на оставшейся лошади. Обернувшись на партнера, он пронзил Вэл испепеляющим взглядом и заиграл героически огромными мышцами, от которых тело выглядело деформированным. Блестящие от масла грудные мускулы и пресс в кубиках навевали сравнение с бронированным динозавром-недомерком.　

— Стой где стоишь, не то я этим ножом ему мозги продырявлю! — приказала Вэл.　

Здоровяк, моргнув, нахмурился, но, похоже, его больше заботило, как удержать лошадь, а не судьба товарища.　

Поизвивавшись, тот с тихим хлюпом высвободился. Вэл выпустила его волосы. Он встал и, сплевывая кровь, засунул свое хозяйство обратно в штаны.　

— Глянь, что ты наделала! Я истекаю кровью! Это что, твоя возлюбленная?　

— Никогда ее живой не видела.　

— Причем здесь это? — Глаза коротышки возбужденно блеснули. — Так она твоя возлюбленная или нет?　

— Конечно, нет!　

— Тогда в чем дело?　

— Я не разрешала тебе ее трахать. И потом, вы спугнули одну из моих лошадей. — Она повернула нож в сторону возможного конокрада. Мысленно отметила блестящую маковку с единственной жидкой прядью волос и нахмурилась: — Черт... ты, случайно, не Яйц?　

Мужчина смутился.　

— Нет, меня зовут Салли.　

— Яйц — это я, — запинаясь, сообщил извращенец с блестящими глазами. — Хочешь узнать почему?　

— Не особо.　

Он все равно расстегнул ширинку и показал крошечный отросток, полностью скрытый коконом крайней плоти. Толстый посередине и зауженный с концов, отросток был гладким и белым и действительно напоминал яйцо.　

Вэл равнодушно отвернулась и, подойдя к Салли, выхватила из его окорокоподобных лапищ поводья. Он высокомерно ухмыльнулся, но даже не попытался воспрепятствовать.　

— Вот что: держись подальше от моей лошади.　

— Теперь это наша лошадь. Такие здесь правила. У нас принято делиться.　

— Кто бы сомневался!　

— Не только телами. Всем... едой, кровом.　

— Ладно. Тогда поделитесь информацией.　

Вэл описала Маджида.　

Когда она закончила, Яйц сказал:　

— Если его забрал Турок, он, возможно, еще жив, хоть и мечтает о смерти.　

Салли наморщил лоб. Со спины его череп походил на гигантский встревоженный эмбрион.

— Это все слухи и досужие домыслы, не более того. Вряд ли Турка стоит бояться. Мне кажется, он один из нас.　

— Не сказала бы, что это положительная характеристика, — фыркнула Вэл.　

— Пошли. — В назойливо противном голосе Яйца появились нотки нетерпения. — Давай покажу, что мы делаем с хорошо сохранившимися телами.　

— Забудь. Не желаю знать.　

— Все не так, как ты думаешь. Просто взгляни, — поддержал его Салли.　

С ножом в руке Вэл проследовала за омерзительной парочкой к укромному водоему, окруженному зарослями низкорослых ив и дубами. Прозрачные ледяные воды, по всей видимости, питал ручей, у которого Вэл оставила Рему.　

Рядом с блестящей поверхностью пруда возвышался грубый каменный алтарь, где на узорчатом ковре лежало тело юноши.　

От трупа тянуло неприятной сладостью, похожей на запах разложения, но в него вплетались ноты раздавленных орхидей и слабый аромат лилий, гниющих в стоячей воде.　

Вэл прикрыла рот рукой.　

— Я сам придумал этот состав, — сообщил Яйц. — Отпугивает мух и позволяет уменьшить естественную вонь.　

Вэл опасливо подошла к телу. В Городе она повидала достаточно смертей, чтобы избавиться ото всякого плотоядного любопытства. Однако этот наряженный, как трансвестит, труп был очень странно накрашен, очень похож на секс-куклу в натуральную величину, и Вэл невольно присмотрелась к сомнительному достижению Яйца.　

Тело принадлежало мускулистому юноше, который когда-то, наверное, обладал выдающимся членом. Рыжие волосы были собраны в хвост. Шею обвивали затейливые бусы из бирюзы и янтаря. Естественный рельеф грудных и брюшных мышц подчеркивали косметические тени. В пупке мягко сияла крупная жемчужина. Между ног тянулись ковыль и вьющийся виноград, будто выросшие из складки меж ягодиц.　

Губы и щеки были окрашены в цвет примятых персиков, на веках блестели аквамариновые тени, под бровью переходящие в бежевато-белые.　

В открытых глазах расположились два жука-скарабея, длинные ноги которых переплелись с пушистыми ресницами. На спинах мертвых жуков голубело по нарисованному бирюзовому шару, и с расстояния казалось что юноша округлил глаза, удивляясь собственной смерти.　

— Великолепно, — пробормотала Вэл. — Жукоглазый... хотя бестактно, наверное.　

— Скорее, затасканно. Тебя, наверное, удивит, но я часто это слышу с тех пор, как начал использовать не цветы, а насекомых.　

— Почему бы просто не закрыть глаза?　

— Слишком банально. Предпочитаю что-нибудь более праздничное.　

Вэл коснулась воротника из бусин вокруг шеи парня. Кожа под ним была лилово-желтой, местами почти черной.　

— Он повесился.