Безопасный уровень

А через мгновение едва заметное зеленоватое мерцание исчезло. Поля, защищавшего город от радиации, больше не было.

Глава 28

Мы так привыкли к куполу, что в обычное время его не замечали. Оказалось, звезд на небе больше и сияют они ярче. К сожалению, насладиться зрелищем мешала заполняющая все естество паника.

Нет человека — нет проблемы. В нашем случае города, а, скорее всего, трех городов. Мои знания о радиации были скудны так же, как и у остальных жителей Игровых миров. Она невидима, ее нельзя почувствовать, и она неотвратимо убивает. Не сразу: та доза, что я получу или уже получил, убьет меня, наверное, за несколько дней, может, за неделю, если я буду принимать препараты.

Те люди, что сейчас в центре, протянут немного дольше, но и они обречены. Едва ли в городе найдется десяток исправных вертолетов, и это будут обычные пожарные или машины скорой помощи, не предназначенные для дальних перелетов и не оснащенные экранами от радиации. Хорошие военные вертолеты охотники наверняка или забрали с собой, или уничтожили.

Лучше бы нас разбомбили ракетами. Быстро и не больно.

Мне казалось, я чувствую, как смертоносные невидимые частицы проникают в мое тело — стало трудно дышать.

Рядом с визгом затормозила машина, и послышались быстрые шаги.

— Нашла Сергея и Катю, они живы! — раздался взволнованный голос Джейн.

— Бери их и возвращайтесь на место сбора, — голос Олега по рации, — на аэродроме остаются только техники: у них защитные костюмы.

Это значит, мы не сдаемся. Те вертолеты, что сумеют починить, будут вывозить горстки людей за пределы радиоактивного облака. Сколько это? Тридцать километров? Пятьдесят? Наверняка им же пойдут все запасы Антирада: тем, кто останется в городе, он не поможет.

Может, организуют автомобильные колонны. Если отделать свинцом (он вроде защищает от излучения) кузова грузовиков, получится вывезти еще несколько сотен или даже тысяч человек до того, как поражения их тел станут необратимыми. Скольких удастся спасти? По какому принципу будет отбор?

В салоне Хаммера было жарко, но я никак не мог согреться и дрожал. Машина виляла между обгоревшими дымящимися остатками техники. Катя сидела спереди и демонстративно игнорировала меня, злясь на то, что я помешал ей стрелять в охотников. Машину вел Виктор. Вся правая половина его лица было сплошным кровоподтеком. Джейн в расстёгнутой куртке сидела рядом со мной и по привычке теребила медальон.

— Вот сволочи, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Виктор.

Джейн перевела взгляд на него. Редкий случай, когда она не улыбалась.

— Во время последнего разговора Кирилл был спокоен как танк, может, у него есть план?

Все понимали, какой мизерный шанс на это, но никто не спорил. Призрачная надежда на чудо, на гений Кирилла — все, что у нас осталось. Мы выехали с территории аэродрома и направились по шоссе в сторону больницы. Фонари не работали — Виктор включил дальний свет и сбавил скорость.

— Я ничего не понимаю в радиации, — негромко сказала Катя, — мы уже облучились?

Никто не ответил.

Мы остановились у здания больницы. Ей здорово досталось, но свет в окнах горел.

— Может, есть смысл поехать ближе к центру? — спросил я. — Как ни крути, лишних десять-пятнадцать километров от источника излучения.

— Кирилл назначил сбор здесь, — ответил Виктор и вылез из машины. — Если быть точнее, он просил всех, кто успеет к одиннадцати, подняться на крышу.

Браслет показывал 22:45. Холодно. Мой костюм потрепало за сегодня, и даже на максимуме он уже плохо держал тепло. Территория перед больницей была забита припаркованными машинами, они стояли даже на газонах. Когда я подходил ко входу, дверь одного из электромобилей распахнулась, и невысокая фигура бросилась ко мне.

— Папа!

— Софья!

Дочь кинулась мне в объятия, и я крепко прижал ее к груди. Меня разрывало от радости, что она жива, и от ужаса, что скоро она умрет. В память лезли картинки из брошюры по радиации о лучевой болезни и муках, которые она доставляет людям перед смертью. Это несправедливо! Я почувствовал, как Софья дрожит и заметил, что на ней поверх рубашки только легкая куртка.

— Пойдем в тепло.

Я обнял ее за плечи и повел в больницу.

Внутри было жарко и многолюдно. Я увидел Олега и Елисея. Левая рука меха висела на бинтах, плотно прижатая к телу. Повязка пропиталась кровью.

Они кивнули мне и продолжили беседу.

На нескольких каталках, приспособленных под столы, стояли тарелки с хлебом, сыром и колбасой, в прозрачных граненых стаканах плескался, судя по цвету, апельсиновый сок.

— Есть хочешь? — спросил я у дочери.

— Немного, — тихо ответила она. Очевидно, толпа вооруженных незнакомых людей смущала ее.

— А я много!

Мы подошли к каталкам. Встреча с лже-Ирой стоила мне нескольких зубов, но я, показывая пример, сделал бутерброд с колбасой и взял стакан с соком.