Безопасный уровень

— От желания, надеюсь, — женщина смеется, они целуются и раздевают друг друга.

Подготовка к операции шла полным ходом. Штаб НЗ походил на растревоженный муравейник. Народу прибавилось, так как задачи стояли серьезные, пришлось активировать все резервы. Чаще на глаза попадались хилые ботаники, но пару раз я сталкивался с очень крутыми ребятами.

Несмотря на давление Роберта, я избегал встречаться с Катей наедине и вообще видел ее редко, в основном в столовой. А вот с Кириллом мы беседовали по несколько часов в день, он применял всевозможные методы, чтобы глубже забраться в мою память, иногда к нам присоединялся и Роберт.

Вообще, отношения с моим альтер эго (не считая сбоя с Катей), складывались неплохо. Я по-прежнему не мог вызывать его по желанию, но после операции он и без того приходил довольно часто. Про мою жизнь он все знал, поэтому обсуждали мы по большей части его мир, вернее то, что могли про него вспомнить. Помнили мы мало, и прогресс шел медленно. В итоге мы сошлись во мнении, и Кирилл с нами согласился, что прорыв если и случится, то во время какого-то кризиса или масштабного потрясения; в общем-то, это было одной из целей нашей операции.

Мы планировали попасть в Лондон.

Глава 10

Помещение столовой едва вмещало всех желающих, сегодня даже пришлось принести дополнительные столы и стулья. Кто-то, собравшись в группы, обсуждал предстоящие бои, кто-то вполголоса вносил последние штрихи в планы диверсий, а кто-то просто молча сосредоточенно жевал — таких было большинство. Передо мной на подносе стоял стакан с апельсиновым соком, миска с овощами и тарелка с рисом и креветками.

Креветки вылавливаются на одной из северных баз, — рассказывал Роберт, — рис выращивают где-то на востоке.

А овощи?

А овощи местные. Конечно, для отвода глаз, какая-то часть и других культур выращивается здесь, но в основном все завозное. И каждому из трёх городов врут, что именно эти завозные культуры выращиваются в соседнем городе, чтобы не возникало вопросов о несоответствии количества производимого и потребляемого.

В общем, — резюмировал он, — схема рабочая.

Не поспоришь.

А ты чувствуешь вкус еды?

Я чувствую все, что ты делаешь, не в полной мере, конечно. Это плохо, когда ты получаешь удовольствие, и хорошо, когда испытываешь боль.

А что насчет вмешательств в управление телом?

— Это очень сложно, — я почувствовал его вполне понятное раздражение. — Думаю, для полноценного контроля ты должен уступить мне место добровольно. Пока я вмешивался два раза. Второй, когда пришла Катя. А первый в подвале — помнишь, ты пнул ту хрень на грудь охотницы? Это я сделал.

Ну вот, я думал, что хоть это я сам.

Извини, ты неплохой парень, но подготовка у тебя хреновая.

Но тело же твое?

Во-первых, тело считай твое, во время пластики с моего срезали столько мышц, чтобы подогнать точнее, что я его и не узнаю больше. Во-вторых, им управляют сигналы мозга, и, как бы прекрасно оно не было подготовлено, если сигнал неправильный или запоздалый, ничего не выйдет.

Ну а если будет жарко…

Когда! Когда будет жарко.

Когда будет жарко, я надеюсь, ты подключишься?

Я тоже надеюсь.

Скрипнул стул, и я обернулся. Катя села рядом. Волосы забраны в хвост, лицо сосредоточенное. Одежда, как всегда, практичная и, как всегда, зеленовато-коричневых тонов. На подносе точно такой же суп, котлета, гречка и сок, как у меня.

Она прекрасна!

Как всегда, в присутствии Кати или при мыслях о ней обычно уверенный, местами даже резкий, тон Роберта изменился и стал похож на тон влюбленного из мыльных опер.

Нормальная. Но все-таки это не твоя жена.

Я понимаю. Умом. Но сердцем не могу. Я вижу нас в Париже, у нас дома… в постели.

Просто сбой. Ее образ наложился на воспоминания о Кристине.

— После обеда стрелковая подготовка, ты помнишь? — вместо приветствия сказала Катя, прерывая мой внутренний диалог.