Безответные

 У черта выступил холодный пот, когда он увидел как рыжие волосы, плавно меняли оттенок на «блонд», а детская  фигурка японки, оформлялось, в нечто родное, скорее средне - русское…

    Зайдя в зенит, луна пробивалась сквозь набежавший туман кровавым  светом. Окрашивая нег цветом  тревоги.

    Черт поднял голову к светилу, и тут же заметил. От входа в храм, неестественно длинными, приставными шагами, боком, через три ступеньки к кицуне подкатывалась, худая человеческая тень Кумо.

    Тень, скосив плечи, словно вместо рук у неё была оглобля,  скачками приближалась к женщине, всё также спокойно идущей на встречу. Кицуне даже развела руки в приветственных объятиях.

  - Интересно, - подумал Петр, превращаясь обратно в волка… - а эта выскочка знает, что паучиха и демонов ловит, если те предстают перед ней в человеческом обличии?».

 - Молчи, гайдзин[2]!– Рявкнула Рейко, и совершила рывок вперед, к скачущей тени! Тень с каким-то тошным, больным и пронзительным визгом рванулась навстречу… и провалилась сквозь лису.

 - ХВАТАЙ! – Взревела кицуне, и бросилась вслед за оступившимся Кумо.

    Петр взвыл и бросился на встречу.

    С невероятной ловкостью, тень сделала кульбит через голову Петра, и, оседлав волка – повалила его.

 Черт взвился над кедровником, растущим у подножия горы, и, перевернувшись загривком вниз, ударился со всей силы, специально, оземь, вместе сидевшим на нём Кумо.

 Рыча, кусаясь, и царапаясь, черт орал:

 - Чтобы меня! Какая-то японская баба  в оборот взяла, и не подумаю доставлять на место!!!! Втопкуууууууууу!

 С последними словами, Петр принял свою истинную бесовскую личину, перехватил тень за шею и прижал к земле русской  осиновой дубинкой.

 Но тень упавшая ничком и не подумала  сдаться. Голова её неестественно перекрутилась, как у совы. Тело втянуло в себя осину, и так же развернулось к обидчику.

 Откинув с лица капюшон,  Коки-тэно[3]  произнес:

 - И тут меня достали! Суки!

 Забыл как я вас по дороге на Жареный Бугор. Останавливал? Я и сей час могу. Дурилка ты… - По-отечески потрепал мужик, Петра за шею, отбрасывая в сторону осиновый дрын.

 - Я ведь на осинке тогда и повесился!..

                                Не вышло - Эпилог

    Мужик сидел с печальным видом, за столом на кухне общежития. И вместе с чёртом Михой глушил водку.

 - И главное, понимаешь… - вещал бессменный вахтер, с пьяным ожесточением. – Система – проворонил тогда договор со мной?

 - Ну, опять ты! – Завыл черт, давясь пельменем. Мужик только рукой махнул:

 - Проворонил!  - Мужик хлопнул стакан и утерся ватником. – Я вашу систему, уже дважды поставил, этим… как бишь… На колени короче. И Японию тоже! – Хмыкнул, хрустя огурцом висельник.

 У них там по реинкарнации положено – зверюшками быть… - мужик вздохнул.

 -Ну, я и стал. Только у системы все равно завсегда, свербит… Есть ты? Плохо! Нет тебя – тоже… НЕПОРЯДОК! Вот и выслали за мной Петьку. Только не сказали ему ничего.

 Звякнули стаканы.

 Мужик тоскливо посмотрел на немытое окно.

 - Я ведь и у них, Мишк, не прижился. Тут храм такой, тут сякой. Здесь не ешь, тут не испражняйся… Ети в душу мать!

 А ведь кицуне ихняя… - задумался мужик. – Похожа была на мою…

Глава 2 С приветом из Франции

                   Инструкция

    Мостовая, губкой впитывала слёзы неба.

 Капли барабанили по навесу, плюхались в остывший кофе на краю столика и тонули. А кофе… Кофе портился.

    Серебристая зажигалка щелкнула в руках Рейко, и прикурила  noir cigarette.

 Принесли голубую лагуну.

 Кицуне вспомнила Поля… Как этот  мальчишка пришел в неописуемый восторг от идеи смешать водку с модным ликером.

 А ей – ей просто было промозгло в осеннем Париже.

 … Или это был молодой серфингист?..

 Недавно, Рейко подбросила идею одному писателишке, что пьянство, в целом, если от него получать удовольствие - похоже на пойманную океанскую волну.

 Ему понравилось.

    Докурив, женщина вставила окурок в бит пепельницы.

 Тройное удовольствие: дым остается даже когда всё закончилось, дым раздражает serveur, serveur раздражаются дважды – когда видят докуренную cigarette не потушенной, и когда обнаруживают что это они как раз некультурны, ведь биты – как раз для того, что бы noir ne resta pase'teint.

 Вот и теперь: официант издалека,  раздраженно наблюдал, за стервой, заказавшей, три часа назад, один кофе, и час назад один коктейль.

 - Мадам, - склонился гарсон. – Не угодно ли changer le cendrier?

 Рейко, молча,  закурила еще одну.

 Гарсон, скривив мину отошёл.

    Из-за завесы воды появился Матвей.

 Разухабистой походкой «вразвалочку» черт не спеша прогуливался под дождем, двигаясь в направлении столика кицуне.

 В до блеска начищенных кирзовых сапогах, гимнастерке нараспашку, и руками, утопающими в галифе, он не был похож на открывшего в Риме французское кабаре.

 Но дождь он любил по-прежнему.

    Не обращая внимания на удивленных Les amateurs de pa'tisseries frai'ches, des moules et un peu poivrot[4]   русский солдат, взяв стул, пододвинул его к столику дамы, и, усевшись на вышеуказанный стул верхом (что уж совсем было не komilfo), щелчком подозвал официанта.