Безработное эхо

– Вздор: эха не спрашивают, они только отвечают. Работа лёгкая. В удобном закрытом помещении. Дежурить у провода слухового нерва и изредка выглядывать сквозь глазные окна наружу – что там: развёрнутый лист газеты, стенограмма, только что разрезанные страницы журнала? И отражать -отражать – отражать. О, если прежде поэты изображали эхо в виде босоногой нимфы, то теперь его портрет надо писать так: хорошо и звонко подкованное, лицом к чему угодно, а в руке ракетка, готовая отразить звук, слово, мысль. Под портретом подпись: готово на всякость. Готовность, готовность и готовность, – в этом омега и альфа, – мало – вся пересыпь всех алфавитов, рассыпанных по бумажным подносам. Работать вам придётся в культурной и приятной обстановке. Стоит подойти к глазам – и тут же под носом, я хотело сказать, за носом завфила мягкий проабажуренный круг лампы, золотые рефлексы от корешков в стеклах книжного шкафа, и прямо перед вами странствующее в машинописной каретке – из фраз в фразы – слово, человеческое слово. Кстати, эти лениво откинувшиеся белые страницы, с прокладками синей копирки и затухающими, блеклеющими от копий к копиям буквы, – разве это не напоминает вам синих прокладок воздуха меж снежных горных скатов, отражаясь от которых слово звучит всё невнятнее и блеклее. Я вижу, вы уже согласны. Ведь подумать только: ни о чём не думать – знай себе перебрасывай слова от уха к рту – спать на мягком и гладком мозгу, укутавшись в три мозговых оболочки, – а в рабочие часы писать всё входящее и исходящее, под мягкое стаккато диктантной машинки. Не жизнь, а машин… а малина, хотело я сказать. Так как же – идём?

– Идём, – радостно отозвалось эхо.