Безрассудная

Я достаю наши рубашки и кладу их рядом со всеми остальными отсыревшими вещами. Затем прислоняюсь к камню, чтобы прочесть оставшиеся страницы, смятые между кожаными обложками дневника. Я листаю его, останавливаясь, чтобы ознакомиться с записями о многих людях, которым он помог исцелиться в трущобах.

Мои пальцы нащупывают толстый лист пергамента в конце, и любопытство заставляет меня открыть его. Запись из дневника смотрит на меня, косые буквы испещряют страницу. Но эта запись отличается от остальных. Эта запись личная и датированная, на пергаменте — глубокие мысли.

Я слегка приподнимаюсь, позвоночник напрягается от шока.

Это не остается незамеченным. — Что? — спрашивает Кай, забыв про огонь.

— Мой отец… — Я качаю головой, глядя на страницу. — Он вел дневник.

Молчание. — Да, так я и понял.

— Нет, я имею в виду, что он вел дневник. — Я поднимаю взгляд, глаза расширены. — Его собственные мысли и чувства. Отчет о своей жизни.

— Дневник, — тихо произносит Кай.

Я киваю, глядя на блокнот, лежащий у меня на коленях. — Первая запись датирована более чем за десять лет до моего рождения, — сообщаю я. Текст смазан и написан впопыхах, как будто он считал, что писать о своей жизни — пустая трата времени. Я поднимаю взгляд и вижу, что Кай пристально смотрит на меня. Его ободряющий кивок заставляет меня прочистить горло и прочитать написанное.

— Полагаю, я просто напишу об этом, поскольку говорить об этом кому-либо еще — предательство. Король снова предложил мне работу. Ну, скорее, пригрозил мне ею. Меня вызвали во дворец, чтобы я помогал его Целителям во время сезона лихорадки, но я знаю его истинные намерения. Он хочет, чтобы я покинул трущобы и отправился в верхний город вместе с остальными Целителями. Он не хочет, чтобы кто-то заботился о бедных или менее могущественных, если уж на то пошло. Я не удивлюсь, если он затеет еще одну Чистку, на этот раз для Приземленных. Он считает их слабыми, как и Обыкновенных, и относится к нищим, как к отбросам под блестящим башмаком, которым является его Элитное королевство.

— Не зря ни одного Целителя нельзя найти вблизи трущоб. Жадность — это чума, которую Илье еще предстоит искоренить. Но когда король предлагает каждому Целителю больше денег, чем они могут потратить за всю свою жизнь, они с радостью соглашаются на любые условия. Условия достаточно просты — уход только за высшим классом и продвижение идеи о том, что Обыкновенные ослабляют наши силы из-за длительной близости с нами из-за незаметной болезни, которую они переносят.

— Он подкупает их. Какая дорогая ложь. Ведь никто не станет сомневаться в том, что Целители говорят, что обнаруживают. Десятилетиями король покупал поддержку единственных людей, которые знают, что эта болезнь — ложь. И это прекрасно работает. Не то чтобы Целители заботились об Обыкновенных. Они могут знать, что «необнаруживаемая болезнь» — это фарс, но они также знают, что размножение Обыкновенных и Элитных приведет к ослаблению нашей силы и в конечном итоге к вымиранию нашего рода. Одного этого достаточно для их жадности, чтобы продвигать ложь короля и гарантировать, что Элитные никогда не позволят Обыкновенным вернуться в Илью.

— Это бред, но гениальный.