Безрассудная страсть

— Но это так, мадам. Еще месяц назад вы должны были обновить документы в своей стране!.. Я могу вам вернуть его, но за руль вы сегодня уже не садитесь. Да и у себя тоже — пока не приведете в порядок лицензию. Вы меня поняли?

Жезина поняла.

— Это Грегор во всем виноват! — кипела она от негодования. — Он должен был мне напомнить! — И, повернувшись к Николе, вопросила: — Что же нам теперь делать?

— Не знаю! — последовал ответ.

Полицейские откланялись и, что называется, умыли руки — сели на мотоциклы и с бешеной скоростью умчались вдаль.

— Зато я знаю! Надеюсь, ваши права при вас? Другого выхода нет — вам придется сесть за руль!

— Но… — У Николы перехватило дыхание.

— Никаких «но»! — Жезина была непреклонна. — Не съест же вас Курт! Я уж позабочусь об этом! Объясню ему… Впрочем, а надо ли это делать?! — И она задумалась, подперев голову. — Послушайте! — Жезина повернулась к Николе. — В этой истории с лицензией я предстаю в каком-то глупом свете. Да и вам от Курта может не поздоровиться — кто знает?.. Что, если никакой машины мы не брали? Ни в какой Монтре не ездили? Полиция меня не останавливала, а вы не нарушали запрета садиться за руль? А? Как вы смотрите на это?

— Вы хотите сказать… — Никола, еле скрывая радость, ухватилась за предложение Жезины: спасение пришло нежданно-негаданно. — Вы хотите сказать, что Курту лучше не знать о случившемся?

— А вы не согласны? В конце концов, не обязательно врать — мы можем всего лишь… забыть рассказать. А?

— Прекрасно!

Поменявшись с Жезиной местами, Никола молила Бога, чтобы ничего не произошло на дороге, чтобы она не нарушила никаких правил, ведя машину по чужим документам.

— Ну вот! Когда это в ваших интересах, вы, оказывается, можете управлять мужчинами, как и все девушки. Уже научились кое-чему, научились, дорогуша! — веселилась Жезина.

Никола никак не ответила на эту реплику. Она была довольна, что случай помог ей избежать неприятных последствий своей очередной ошибки, но он же сделал ее соучастницей обмана Курта.

Памятуя, что Курт не считал необходимым посвящать ее в свои поиски Дианы, Никола и не ожидала, что он расскажет ей об обращении, которое через газету адресовал Антону Пелерину. Но Курт это сделал — в то утро, когда возвратился из Невшателя.

Точно как и Антон, он подал ей газету, свернутую таким образом, чтобы она сразу могла прочитать нужный текст.

— Я думал, ты увидишь это обращение и у тебя возникнут вопросы, — сказал Курт. — Оно будет опубликовано во всех местных и общенациональных изданиях такого рода. Полагаю, это должно дать результаты.

Хотя текст был знаком Никола, она сделала вид, что читает его.

— Ты серьезно надеешься на это?

— Если он с Дианой все еще в Швейцарии, то есть большая вероятность, что он увидит обращение к себе. А в связи с тем, что, насколько я могу судить, Антон ждет от меня каких-то предложений, я думаю, он не заставит долго ждать ответа.

— Но это только в том случае, если ты правильно воспринимаешь его и если он — охотник за приданым богатых невест. А если это не так, то твое обращение, — Никола показала на газету, — он сочтет за оскорбление и не станет тебе отвечать.

— Ты только тем и озабочена, как бы кого не задеть! Таких людей, как он, ничем не оскорбишь! — парировал Курт.

— А достаточно ли хорошо ты его знаешь, чтобы судить о нем? И в любом случае, это оскорбляет Диану! — в сердцах рубанула Никола.

— «Оскорбляет Диану»?! Да ничего подобного! — Курт выглядел так, будто не может поверить своим ушам.

— А я уверена в этом! Рассуди сам. Предположим, ты прав, и Диана всего лишь жертва Антона. Тогда в твоем обращении она выглядит только объектом купли-продажи. Но теперь представь: они действительно любят друг друга. Тогда оскорбление еще сильнее! Раз у тебя нет твердых доказательств, что Диана — жертва Антона, так поверь хотя бы в ее добрые намерения!

— Помилуй, как можно ей верить?! Неужели ты считаешь, что Диана заслуживает моего сочувствия, если она ушла, даже не сказав ни слова! Хорошо еще, что попросила тебя помочь мне. Какие могут быть у нее добрые намерения?

— То, как она ушла, не вызывает одобрения, — согласилась Никола. — Но, может, она была вынуждена поступить так? Тот, кто довольно сильно любит, бывает порой безрассудно жестоким. И коль скоро Диана чувствовала, что ты категорически против Антона, она и решила сделать что-то вызывающее, чтобы изменить твое мнение. И откуда тебе известно, что это не она уговорила его бежать, а он — ее?

Курт долго и внимательно смотрел на Николу, и у нее сложилось впечатление, что ей удалось заставить его задуматься. Но прозвучавший ответ показал, что мысли Курта были заняты другим.

— Странно слышать все это от человека, на котором любовные интрижки, как ты уверяла, не оставляют никаких следов! Неужели тебе что-нибудь известно о безрассудстве «довольно сильной» любви?

Никола отвела взгляд.

— А почему бы и нет, хотя бы в теории?