Безрассудный (ЛП)

По щеке Киры скатилась слеза, и меня захлестнуло сожаление. Я не хотел поднимать эту тему, я действительно хотел отпустить прошлое.

Обхватив голову обеими руками, я пробормотал:

— Прости. Я не пытаюсь нарочно выделываться, просто… это больно, Кира. Это действительно чертовски больно.

Я почувствовал, как темнота и гнев сменяются болью. Мне хотелось, чтобы все это исчезло в ту же секунду, как мы с Кирой стали парой, но время от времени агония поднимала свою уродливую голову. Кира продолжала тихонько извиняться мне на ухо, пытаясь обнять меня. Сначала я не подпустил ее, но потом сдался, жить дальше. А мне хотелось жить дальше с ней… безумно сильно.

Однако отпустить сразу не получалось. Это постепенный процесс, с гигантскими шагами вперед, затем несколькими шажками назад. Мы были счастливы и довольны, любили, украдкой целовались в баре, а потом вдруг что-то случалось и нарушало наш покой. Например, пара девчонок, пригласивших меня на свидание прямо на глазах у Киры.

По выражению лица Киры я понял, что назревает беда, поэтому отверг девушек и запрыгнул на сцену так быстро, как только мог. Всю оставшуюся смену Кира вела себя так, будто все в порядке, но позже на парковке она сделала ехидное замечание, которому я почти не удивился.

— Может нам заскочить в магазин по дороге домой? Кажется, у нас кончились взбитые сливки.

Остановившись как вкопанный, я уставился в ее слезящиеся глаза. Я знал, что она расстроена, и я точно знал, что она имеет в виду.

— Я отказал им, Кира. Я отказываю им всем. Тебе не о чем беспокоиться.

Она оглянулась на бар, и по ее щеке скатилась слеза.

— В тот вечер ты этого не сделал.…

Я закрыл глаза, и у меня вырвался вздох. Я знал, что та ночь в конце концов всплывет, чтобы ужалить меня в задницу.

— Кира…

Она грозно взглянула на меня.

— Мне пришлось выслушивать твою оргию, Келлан. Это… больно.

Чувство вины заставило меня сказать какую-то глупость. Шагнув ближе к ней, я выпалил:

— И мне пришлось наблюдать, как ты уходила из клуба вместе с Денни. Ты ушла, чтобы переспать с ним, представляя, что он — это я! Если хочешь обсудить все неприятные моменты… давай поговорим об этом!

И мы это сделали. В течение нескольких часов мы обсуждали мириады способов, которыми мы мучили друг друга. А потом, когда огонь злости был потушен, я подошел к Кире и мы обнимались на ее диване, пока не провалились в сон в объятиях друг друга. Целуя ее волосы перед тем, как задремать, я признался ей, как мне жаль и как я любил ее, и она ответила мне тем же. Вот так мы и исцелились, так и нашли баланс. Мы позволяли себе злиться, снова и снова вспоминать то, что причинило нам боль, если это было необходимо. Мы проговаривали всё вместо того, чтобы отмахиваться, будто ничего не было, пока в конце концов болезненных разговоров стало все меньше, и хорошее в наших новых отношениях перевесило всё, что было до.

Мы с Кирой по-прежнему не занимались сексом, но многое позволяли своим рукам. Мы часто оказывались на какой-то стадии раздевания — моя футболка, ее рубашка, что-то всегда оказывалось снятым, когда мы были одни. И хотя мне нравилось доводить Киру до предела, игриво отстраняясь и говоря ей, что нам нужно притормозить, я был готов снова быть с ней, и эта болезненная потребность в ней росла каждый раз, когда мы касались друг друга.

Часть меня хотела подтолкнуть нас обоих к точке невозврата, но большая часть хотела, чтобы мы оба были готовы к этому. И эмоционально, и физически. И я не хотел быть инициатором. Мне хотелось, чтобы Кира сама пришла к этому. Хотелось, чтобы она смело и уверенно высказала свое желание заняться со мной любовью.

Эван считал наше воздержание странным, но поскольку сам даже еще не поцеловал Дженни, предпочитал не болтать об этом. Я как раз собирался высказаться по этому поводу, когда Кира подошла ко мне в баре однажды вечером с румяными щеками и ошеломленным выражением лица.

— Ты не поверишь, кого я только что видела в подсобке.

Вообще-то я прекрасно понимал, о ком может идти речь, так как их флирт стал куда откровеннее в последнее время, но я притворился дурачком, чтобы подразнить Киру.

— Хм… Анну и Гриффина? — я приподнял бровь. — Хочешь, помогу промыть глаза? — мой взгляд скользнул вниз по ее телу. — Или могу, например, спинку потереть?

Ее щеки покраснели еще больше, когда она хлопнула меня по плечу.

— Нет… — лицо Киры снова посветлело. — Эвана и Дженни! Они много флиртовали в последнее время, но они реально целовались и… все такое…

Она отвела взгляд, и мне стало интересно, что же такое они там делали. Молодцы. Давно пора.

— Этого я и ждал, — усмехнувшись, ответил я.

Эван вернулся к столу незадолго до выхода на сцену. Я улыбался, пристально глядя на него. Он долго не обращал на меня внимания, а потом со вздохом посмотрел в мою сторону и ровным голосом спросил:

— Что?

— Ничего не хочешь мне сказать? — поставив локти на стол, я наклонился вперед.

Фыркнув, он посмотрел на мою футболку.

— Думаю, что коричневый не твой цвет.

Моя улыбка осталась такой же широкой, я терпеливо ждал, пока он снова обратит на меня внимание.