Безрассудство

Габриэль приобрел «Дьявольский туман» вскоре после возвращения в Англию. Величественные башни, крепостные стены с зубцами и бойницами околдовали его. Выглядывая из узкого окна, он представлял рыцарей в полном вооружении, на могучих жеребцах въезжающих в его замок через массивные ворота подъемного моста.

«Дьявольский туман»в отличие от других величественных замков был не просто капризом богатого человека. Построенный в тринадцатом веке, он некогда служил крепостью, владелец которой питал пристрастие к потайным ходам и дверям, отворявшимся с помощью скрытых в стенах механизмов. Поселившись в замке, Габриэль потратил несколько недель на изучение подземелья, заодно разрабатывая сюжет будущего романа.

Спустившись по каменным ступеням, Габриэль вошел в огромную залу. Роллинз, дворецкий, точно по волшебству возник из боковой двери:

– Почта, милорд.

На подносе, который торжественно протянул ему Роллинз, лежало одно-единственное письмо. В «Дьявольский туман» письма приходили редко, и в последние два месяца основным корреспондентом была Дама-под-вуалью.

Габриэль остановился, пристально разглядывая изящный рыцарский щит тринадцатого века, украшавший потолок залы.

– Спасибо, Роллинз. Я прочту письмо по пути к себе.

– Прекрасно, сэр. – Роллинз повернулся и бесшумно заскользил к выходу из залы между двумя длинными рядами до блеска начищенных рыцарских доспехов. Он отворил огромную дверь в дальнем конце залы и скрылся за ней.

Над дверьми красовался выбитый на каменной стене девиз, появившийся в замке благодаря Габриэлю. Он приказал сделать это вскоре после своего переезда в «Дьявольский туман». Девиз нравился Габриэлю, броско и верно. Audeo. С латинского: я посмею.

Это был не традиционный девиз графов Уальдов, который перешел к Габриэлю по наследству. Габриэль сам выбрал его для себя и своих наследников. И поскольку теперь титул перешел к нему, он постарается следовать выбранному девизу.

Внезапно он подумал: что там ни говори, а Даме-под-вуа-лью подошел бы этот девиз.

Габриэль направился к двери, на ходу просматривая письмо. Он едва сдерживал нетерпение. Письмо пришло от его лондонского поверенного. В любом случае оно содержит долгожданную информацию.

Поверенные живут в тесном профессиональном мирке, и деньги многое значат в их жизни, как, впрочем, и в жизни любого человека. Габриэль рассчитывал, что его поверенный знаком с неким Пиком, который ведет дела Дамы-под-вуалью. Не так уж много найдется в Лондоне женщин, увлекающихся коллекционированием средневековых книг.

Спустившись по каменным ступеням в прохладу апрельского дня, он вскрыл письмо и резко остановился, прочитав аккуратным почерком написанное на листке женское имя. Он замер, уставившись на эти слова и чувствуя, как в нем закипает гнев.

Леди Феба Лейтон, младшая дочь графа Кларингтона.

– Ад и все дьяволы! – Габриэль не мог поверить своим глазам. Ярость бушевала в нем. Его таинственная, интригующая, неподражаемая Дама-под-вуалью оказалась младшенькой графа Кларингтона!

Габриэль яростно скомкал письмо.

Младшая дочь. Не та, которая восемь лет назад умоляла избавить ее от нежеланного брака, не та, из-за которой его едва не убил на дуэли ее брат. Другая. Другая, которую он и не видел тогда, поскольку она едва ли выходила из детской.

В год, когда Кларингтон разорил Габриэля и вынудил его бежать из Англии, ей было, наверное, не больше шестнадцати. Она была совсем девочкой, когда Габриэль продал книги своего отца, единственное свое наследство, чтобы хоть как-то выжить.

Восемь лет назад. Даме-под-вуалью на вид можно дать около двадцати четырех. Все сходится.

– Проклятие! – прошептал Габриэль сквозь зубы.

Он быстро прошел через мощеный двор и миновал старые каменные ворота. Еще одна девчонка Кларингтона. Будто в его жизни недостаточно было женщин из этого дома.

«Какая наглость – затеять со мной подобную игру. Она что, намерена пойти по стопам сестрицы? Надеется позабавиться за мой счет?»

– Проклятие! – Габриэль поднялся на вершину утеса и застыл, глядя на пенящееся внизу море. Желание овладеть этой женщиной по-прежнему пожирало его..

«Я добьюсь ее», – поклялся он себе. Да, он непременно овладеет ею. Но на своих собственных условиях.

Как она вообще посмела обратиться к нему после всего, что ее родные сотворили с ним. Что это – безрассудство или наглость?

Отчаяние и гнев, которые он пережил восемь лет назад, вновь ожили в нем, словно все случилось только вчера.

«Но ведь это было не вчера», – угрюмо напомнил он себе. Он уже совсем не тот мечтатель без пенса в кармане, каким был тогда. Вряд ли сегодня Кларингтон сумеет защитить Фебу таким же способом, каким защитил свою старшую дочь восемь лет назад.

Что ж, Даме-под-вуалью грозит настоящая опасность, о которой она и не подозревает. Как и вся ее семья.

Богатство, которое Габриэль добыл в Южных морях, вполне сравнится с состоянием Кларингтонов. Богатство и унаследованный титул сделали его равным Кларингтонам. Богатство и титул – это власть. Огромная власть.