Безрассудство любви

Она оказалась прямо над ним, и он снова вошел в нее, но очень медленно и нежно. Ее обнаженное тело приподнималось и опускалось в сладкой истоме. На мгновение, казавшееся вечностью, он закрыл глаза, уносясь на волнах незабываемых ощущений. Очнувшись, он увидел, что она склонилась над ним и пристально его разглядывает. Она замерла, напряженно дыша, ее маленькие, нахально выпяченные груди были ужасно соблазнительны.

Ты вернулась ко мне, Лайза Джейн.

Вечером на другой день в дверь позвонили, когда Элизабет помогала Бернис готовить обед. Она подошла к входной двери, ужасно нервничая: Элизабет знала, что сегодня ей точно не удастся проглотить ни кусочка. Сердце у нее стучало, как у зайца.

Макс был в своей черной ковбойской шляпе, в рубашке в черно-красных тонах, новых голубых джинсах и в вычищенных ковбойских ботинках. Только когда он протянул ей букет, Элизабет заметила, что он принес полевые цветы: желтые, голубые и розовые.

— Чудесные! — Она взяла цветы и отступила на шаг, приглашая его войти. Он снял шляпу и держал ее за поля, а Элизабет не могла оторвать взгляда от цветов. — Где ты их нашел?

— На Русском поле.

Она благодарно взглянула на него. Он улыбнулся. Местечко, куда они убегали в жаркие полуденные часы, было невозможно забыть.

— Ты был там?

Он обвел глазами гостиную, проверяя, нет ли здесь кого-то еще, кроме них, потом обернулся и жарко поцеловал ее в губы. Ее охватил огненный вихрь. Макс тут же отскочил на приличное расстояние и, сделав вид, будто не понимает, какой костер зажег в ней, ответил:

— Я ездил туда днем.

У нее екнуло сердце. Она спрятала лицо в цветах, вдыхая их аромат и представляя, что, уткнувшись носом в его шею, вдыхает запах его тела. Она бы наплевала на этот обед, чтобы только остаться с ним наедине на весь вечер. И на всю жизнь.

— Я поставлю их в воду.

В столовой Элизабет заметила, как он оценивающе разглядывает старинный фарфор, вычищенное серебро и белоснежные салфетки на столе. Макс слегка присвистнул:

— Как изменились твои представления о скромном семейном обеде!

Она нервно улыбнулась:

— С недавних пор я стала по-другому смотреть на многие вещи.

Войдя в кухню, Элизабет не обнаружила там Бруди, отчего ее настроение резко упало. Ведь минуту назад он был здесь. Дочь, разливавшая молоко в высокие стаканы, замерла на секунду, потом снова вернулась к своему занятию, украдкой бросив взгляд на Макса.

Бернис сняла фартук.

— Какое зрелище! — Лучезарно улыбаясь, она отошла назад, чтобы получше разглядеть Макса. — Какой опрятный, славный мальчик!

Макс широко улыбнулся:

— Спасибо, миссис Мак… мам.

Элизабет перевела удивленный взгляд с одного на другого. По их улыбкам было ясно, что у них свои секреты, и ей бы очень хотелось узнать какие.

— А теперь — представление начинается, — объявила Бернис.

— Куда подевался Бруди? — спросила Элизабет и повернулась к дочери: — Энни, ты сходишь, посмотришь в гараже?

— Да, мама, — неохотно отозвалась девочка, сраженная наповал красотой Макса. Выходя из комнаты, она не могла оторвать от него восхищенного взгляда.

Вся в мать, подумала Элизабет. Наблюдая за дочкой, она позволила себе надеяться, что ее собственная страсть к этому мужчине обнаруживалась не так явно. Элизабет никак не могла привыкнуть к мысли, что он снова вошел в ее жизнь. Все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Когда дочь вышла наконец из комнаты, Элизабет повернулась к Максу:

— Похоже, она от тебя без ума.

— Передо мной ни одна женщина не устоит.

Элизабет захотелось шлепнуть его, но она не стала этого делать, увидев его нахальную усмешку. Дьявол в джинсах!

Макс предложил помочь отнести еду на стол, но Бернис указала ему на дверь столовой.

— Иди садись. Ты же наш гость, — властно сказала она. И позвала на кухню вернувшихся Бруди и Энни.

Элизабет предпочла бы жареному цыпленку индейку с приправами, но у них было мало времени на приготовление обеда. Случай требовал особых блюд, хотя от волнения Элизабет все равно ничего бы не съела. А Макс — он пришел в восторг от стряпни миссис Маккензи. Ее хрустящий цыпленок с золотистой корочкой был его любимым блюдом еще в те времена, когда Макс больше времени проводил в доме Джона, чем в своем собственном.

Когда последняя тарелка опустела, нервное напряжение Элизабет достигло пика. Бруди встал из-за стола и хотел уйти. Она была ему благодарна за вежливое, хотя и холодное отношение к гостю. Но пора было переходить к гвоздю программы.

— Пожалуйста, останься, Бруди, — сказала Элизабет, взяв сына за руку. — Будет семейный совет.

Он сощурил глаза и резко повернул голову в сторону Макса, сидевшего рядом с Элизабет во главе стола.

— Семейный совет не предполагает его участия, — произнес Бруди с нажимом.

Глава семнадцатая

— Именно об этом я и хотела поговорить, — тихо сказала Элизабет. Она была готова к худшему.

Макс взял ее за руку под столом.

— Я сделал твоей маме предложение, — спокойно обратился он к Бруди.

Бруди злобно взглянул на Элизабет:

— И ты ответила «да»?

Она посмотрела на Макса. Любовь придала ей мужества. Элизабет повернулась к сыну: