Безразличные матери. Исцеление от ран родительской нелюбви

Ким: «Отец был сумасшедшим. Он бил меня ремнем, орал на меня, наказывал. Я все делала неправильно. Каждый день в том доме казался адом. Я будто задыхалась… там мне было мало воздуха. К пяти-шести годам я познала бешенство, ненависть, ярость и панический страх лучше, чем кто-либо вообще должен знать. Я желала отцу смерти… и я ненавидела его так сильно, что хотела убить. Разве хоть один ребенок должен быть знаком с этим чувством?

А моя мать! Я знаю, что она слышала мои крики, слышала удары ремня по телу. Слышала боль в моем голосе, когда я звала на помощь… И ни разу не защитила меня. Я была ее маленькой девочкой, но она ни разу… (Она тихонько заплакала и вытерла слезы.)

Знаете, чего я долго не могла понять? Почему мы не могли уйти жить к бабушке. У нее был большой дом, и я всегда считала свободные спальные места и удивлялась, почему мы не можем остаться. Нам было куда уйти, но мама держала меня под одной крышей с этим чудовищем. Она позволяла ему избивать меня и моего младшего брата… Я сказала ей, что мы все можем сбежать. На что она ответила: “Ты знаешь, что не можем. Твой отец никогда не даст мне уйти. Не говори об этом. Этому не бывать. И больше не поднимай эту тему”. У меня опускались руки, я все время боялась, и мне было не с кем поговорить. Я усвоила, что мое мнение не имеет значения – наверное, поэтому попыталась выразить свои чувства на бумаге. Я чувствовала себя одиноко и не знала, кому могу доверять».

Когда убивают доверие

Атмосфера страха, безысходности и предательства на много лет оставила у Ким отпечаток на способности разбираться в людях и ситуациях, и она не могла выработать собственный точный определитель эмоций. Уйдя из дома, она стала бросаться в крайности в ситуациях, связанных с доверием к людям. Это случается со многими дочерьми, не получившими в детстве защиты. Они могут ошибочно полагать, что все хотят сделать им больно или предать их, и верить, что они одни в опасном мире. Страхи, сомнения и ожидание худшего могут свести на нет духовную и интимную близость. В конце концов, если вы не можете доверять собственной матери, почему остальные должны вести себя по-другому?

Или, что парадоксально, они могут уйти в другую крайность и начать верить всем подряд, страстно желая найти того, кто позаботился бы о них, при этом игнорируя предупреждающие знаки и в результате сходясь с людьми, которые опять сделают из них жертву. Женщины, которых не защищали в детстве, не верят, что достойны быть любимыми: на подсознательном уровне они думают, что если бы действительно были достойными, то матери не допускали бы измывательств над ними. «Я не верю, что со мной случится что-то хорошее», – говорит себе женщина, которую не защищали в детстве.

«Меня не полюбит хороший и добрый человек». Многие взрослые, подвергавшиеся насилию в детстве, подсознательно тянутся к людям и манере поведения, знакомым с детства. А для таких дочерей, как Ким, это часто означает неуравновешенного и потенциально опасного партнера.

В колледже Ким встретила Алекса, умного и общительного студента, изучавшего бизнес. Она сказала: «Мне казалось, что жизнь наконец-то налаживается. Появился человек, который на самом деле меня полюбил». И когда после года отношений он сделал ей предложение, она ответила восторженным согласием, хотя уже замечала намеки на его взрывной характер, что беспокоило ее с самого начала.

Ким: «Оглядываясь назад, я вспоминаю те мгновения, когда понимала, что будут неприятности. Он мог накинуться на официантку, потому что еду принесли несколькими минутами позже, чем ожидалось. Или вступить в словесную перепалку с сумасшедшим на улице вместо того, чтобы просто пройти мимо. Меня тревожило такое поведение, но это случалось не часто, поэтому я все списывала на то, что у него был плохой день».

Ким наблюдала зачатки его вспыльчивости, и они пугали ее, но она смогла приспособиться к ним: не стоит недооценивать силу привычки. Однако то, как к ней относились в детстве, не до конца ее сломало; определенная часть ее личности осталась сохранной, и именно она позволила Ким разглядеть настоящего Алекса.

Это спасло женщину от нескольких лет брака, когда ярость Алекса с ревом обрушилась на нее.

Ким: «Я многое прощала Алексу. Он был нормальным, пока был трезв, но, начав много пить, он стал отвратительно себя вести. У него был ужасный характер, пугавший меня после рождения Мелиссы. Когда он злился, он становился похожим на моего отца. Однажды она пробил стену кулаком и разбил наш самый красивый сервиз, потому что ему не понравилось, что я сделала на ужин. Когда это случилось, я поняла, что надо подавать на развод, чтобы защитить себя и свою дочь. Я поклялась, что не буду вести себя по отношению к ней так, как вела себя моя мать по отношению ко мне».