Безродный (СИ)

На вкус она, наоборот, оказалась на удивление нормальной. Только слегка горчила. Вдоволь напившись я ещё раз окинул взглядом ручей и пожалел, что с собой нет фляги, меха или бутылки на худой конец. Кто знает, когда мне удастся наткнуться на следующий источник.

Тропа за оврагом начинала постепенно расширяться. На ней появились следы. И это были отнюдь не следы зверей. Кто-то в ботинках или сапогах проходил здесь, причем совсем недавно. Отпечатки были совсем свежие. Ветер, дожди и время ещё не успели уничтожить их. Значит до жилья совсем недалеко. Или хотя-бы до временной стоянки. Самое главное – до людей. Ведь, где люди, там еда, кров и защита.

Я невольно ускорил шаг. Солнце почти скрылось за густыми кронами деревьев, а на постепенно темнеющем небе начали проступать хрусталики первых звезд. Ночевать в одиночестве посреди леса не хотелось совершенно. Хватило одного раза. Да и голод донимал все больше.

Вскоре тропка оборвалась, влившись в торный большак. Две широкие колеи, пробитые колесами телег, а посередине рядок из замшелых булыжников, в щели между которыми уже пробивалась трава. Похоже когда-то давно тут была настоящая мостовая. Но с тех пор за дорогой никто не ухаживал, и она пришла в запустение.

В грязи виднелись свежие следы недавно проехавшей тут повозки. Следы копыт лошадей, запряженных в неё, вели на восток. Что ж, туда и пойдем. Пешком телегу догнать вряд-ли получится, но если она шла в деревню, или путники остановились на привал – вполне можно с ними пересечься. Недолго думая я двинулся в выбранном направлении.

Солнце уже скрылось за горизонтом и лишь его рыжие теплые лучи, расплескавшиеся по чистому небу не давали ночи вступить в свои права. По бокам от дороги густыми кронами шумел лес. Где-то в их зелени тихо щебетали вечерние птицы. Стрекотали сверчки, спрятавшись в густой, высокой траве. Под порывами прохладного ветерка едва слышно поскрипывали четыре толстые пеньковые веревки перекинутые через толстую балку виселицы. Её построили прямо поперек дороги, на манер арки ворот. На веревках болтались уже тронутые разложением и падальщиками трупы. Синюшные, покрытые темными пятнами лица, вывалившиеся из открытых ртов языки, пустые глазницы, след черной, запекшейся крови. Одеты они были в некое подобие военной формы. Вернее то, что от неё осталось. Все элементы доспехов сняли. Ботинки тоже. Правда их могли и отгрызть. У всех четверых кто-то или что-то обглодало ноги. Там, где должны были быть колени болтались обрывки ткани, да лохмоты гнилого мяса.

Оставили лишь длинные рубахи, да сюрко с вышитыми на них гербами. Желтый, вздыбившийся конь на синем поле и над ним небольшая, трехзубчатая корона. Скорее всего, там было что-то ещё, но тряпки, прикрывавшие тела мертвецов, пропитались кровью и изорвались, так что мелкие детали рисунка разобратьне получалось. Зато надпись на табличке, которую повесили одному из бедолаг на шею, виднелась вполне отчетливо. «Смерть дезертирам и мародерам».

Мда. Похоже, в этом мире идет война. Или совсем недавно прошла. А это значит что? Ничего хорошего. Бандиты на большаках, дезертиры, прячущиеся по лесам, стаи диких собак и волков, привыкшие кормиться мертвечиной или свежей человечиной, а то и ещё что похуже. Четвероногие не смогли бы прыгнуть настолько высоко, чтобы дотянуться до ног повешенных бедолаг. Дела. Попал, так попал, ничего не скажешь. Но ничего. Выкрутимся как-нибудь. Главное сейчас взять ноги в руки и сматываться отсюда поскорее. Пока мне самому их не отгрызли.

Тела обыскивать смысла не было. С них и без меня уже поснимали все ценное. Нужно было двигаться дальше, тем более, до деревни или постоялого двора, судя по всему, осталось совсем недалеко. Никто не будет ставить виселицу прямо посреди глухого леса.

Ночь медленно, но верно вступала в свои права. Возле корней деревьев туманом клубилась густая непроглядная тьма. Её языки неторопливо выползали на тракт, окутывая его таинственной и немного пугающей дымкой. Из-за деревьев показался серебристый краешек луны, тут же расплескав по камням, что остались от мостовой, свой бледный, мертвенно-холодный свет.

А затем где-то вдалеке послышался вой. И на волчий он даже близко не был похож. Даже не вой, а скорее вопль. Глухой, низкий и переходящий в странное бульканье. Такое чувство, что орал человек, или нечто на него очень похожее. Нечто вышедшее на ночную охоту. Нечто очень голодное.

Я рванул вперед, к просвету между деревьями. Уставшие от долгой ходьбы ноги едва слушались, перед глазами все плыло, а где-то справа мелькало предупреждение о том, что из-за долгого отсутствия отдыха понижен общий уровень выносливости. Но страх был сильнее. Он гнал вперед, заставляя делать шаг за шагом и проталкивать холодный ночной воздух в разгоряченную грудь.

До кромки леса, за которой колосились поля, оставалось метров двадцать, когда вой повторился. На этот раз куда ближе и отчетливее. Похоже, существо выбралось на дорогу. Я невольно притормозил и обернулся назад, пытаясь рассмотреть своего преследователя. Лучше бы я этого не делал.