Безродный

— Эти фанатики, — продолжил за него Виктор, — принадлежат к секте флагеллантов. Они верят, что через страдания можно достичь бессмертия и единения души с их тёмным богом — Моргионом. А превращение в стригоев — у них что-то вроде обряда инициации. Переход на следующую ступень. Из-за постоянных самоистязаний эти ублюдки почти не чувствуют боли и могут бросаться в бой даже будучи смертельно раненными. Так что, прежде чем переступить через очередного убитого вами фанатика убедитесь, что он действительно мёртв. Вскройте ему горло.

— На этом всё, — вновь перехватил инициативу капитан, — Каждый боец загонщиков пусть возьмёт по факелу и смажет своё оружие маслом Тульника. Стригои очень его не любят. Остальным придётся обойтись обычным железом. Масла у нас немного — на всех не хватит.

С планированием было покончено. Бойцы групп потянулись к телеге с припасами, а остальные начали занимать позиции в зарослях по краям луга. Бой обещал быть тяжелый.

— Зараза, угораздило же нас так попасть, — пожаловался Эйст, размазывая густую как смола, чёрную жидкость по лезвию своего топора, — Придётся лезть в эти сраные подземелья. А ведь могли бы остаться с повозками.

— Что, опять портки застирывать придётся? — гоготнул Ренли, — Ничего. Зато своим запахом распугаешь всех врагов на нашем пути.

— Скорее уж — удушишь, — подключился к разговору Линвальд, — Ты главное постарайся. Так, чтобы изо всех сил, из самых глубин души.

— Да ладно, — Олран ободряюще похлопал по плечу парня, — Не одни же пойдем, а с Генри, — вся четвёрка посмотрела на меня, и мужик продолжил, — Он у нас мастак мечом помахать, да и везением боги не обделили. Прорвёмся.

— Его-то может и не обделили, — хмыкнул чуть приободрившийся Эйст, — А вот меня скорее обделали.

Вся четвёрка снова заржала. Только мне было совсем не до смеха. Как командовать этими оболтусами в условиях узких коридоров подземелий я совершенно не представлял. А ведь они надеются на меня. Зараза. Лучше бы Беррен поставил кого-нибудь другого в роли командира.

«Наш» вход в подземелья оказался довольно далеко от того места, где расположились основные силы. Это была небольшая, полуразрушенная часовенка, окружённая густым ельником. Тропинка, связывающая её с большаком, давным-давно поросла бурьяном. Небольшой забор покосился, местами осыпавшись на землю древесной трухой.

При одном только взгляде на всё это великолепие в голове начинала крутиться мысль: «Я видел игру, которая начиналась точно так же…» Только в этот раз нам не нужно было очищать от нежити 16 уровней подземелья, ведущего прямо в ад. Да и я всё-таки не один. Ну ладно. Нет смысла оттягивать неизбежное.

— Значит так, — скомандовал я, — Я иду впереди. Ренли, ты с факелом сразу за мной. Линвальд — на тебе тыл. Олран — на тебе второй факел. Смотрите в оба, чтобы враг не зашёл к нам сзади. Биологическое оружие — ты идёшь в центре и стараешься… делать своё дело как можно тише. Потому, что чем тише — тем убойнее. Вопросы?

Вся четвёрка непонимающе уставилась на меня. Мда. Я и забыл, что некоторые шутки они могут не понять.

— Био… — попытался выговорить незнакомое слово белобрысый парень.

— Это ты, Эйст, — устало вздохнул я. Новое для них слово объяснять было некогда, да и особо не хотелось. Желание было одно — как можно скорее покончить с охотой, взять копыта в руки и свалить из Медовища куда подальше, — Всё, хватит разговоры разводить. Зажигайте факелы и пойдем.

Но с первым препятствием мы столкнулись, гораздо раньше, чем добрались до подземелий. Путь нам преградила массивная двустворчатая дверь, которая никак не хотела открываться. Давно покрывшиеся ржой петли, заклинили её намертво. Окна, расположившиеся по бокам от входа, были заколочены досками. Похоже, кто-то очень не хотел, чтобы внутрь проникал солнечный свет. Быть может, уже все сектанты обратились в стригоев…

С трудом отогнав от себя эту пугающую мысль, я немного пораскинул мозгами и скомандовал:

— Эйст, Линвальд. Рубите окно. Остальным — смотреть в оба.

Возиться с дверью было бесполезно. Её створки сделали из толстого бруса, и оковали по краям железом. Дерево, конечно, уже покрылось зеленой плесенью и начало подгнивать, но всё ещё было довольно крепкое. Топором такое не возьмёшь, по крайней мере с ходу. А для полноценного тарана у меня не было ни времени, ни людей.

— Готово, — доложили бойцы, как только обломки последней доски с треском и грохотом упали на дощатый пол.

Внутри церкви было темно. Пахло плесенью, сыростью и гнилым мясом. Большую часть помещения занимали длинные деревянные скамьи, на которых когда-то сидели прихожане. Сейчас же они наполовину сгнили и чёрной трухой осыпались на пол. Посреди широкого прохода меж ними, ведущего прямиком к кафедре и алтарю, лежала груда наполовину разложившихся тел. Человеческих тел.

Правда теперь узнать в них людей было довольно трудно. Тела были выпотрошены. Тёмные комки внутренностей валялись прямо на убитых несчастных. У многих недоставало конечностей, а туши иных и вовсе обглодала какая-то тварь. В воздухе висел сладковато-тошнотворный смрад разложения.