Безудержная любовь (ЛП)

Мой отец рассмеялся. — Похож на тебя с Ксандером.

— Мне не нужно полностью покидать “Двух Бакли”, — сказал я ему, с нетерпением ожидая, когда он прокомментирует то, что только что сказал. — Я все еще мог бы помогать тебе.

Он продолжал наблюдать за детьми с ностальгической улыбкой на лице. — Когда вы, ребята, были маленькими, мне нечасто доводилось этим заниматься — просто смотреть, как вы, дети, бегаете и веселитесь. Это приятно. И прогулка на лодке на прошлой неделе — это тоже было здорово.

Я поерзал в кресле, потирая руки о колени.

— Конечно, у тебя не было возможности заниматься многим из этого, когда твоей мамы не стало. Тебе всегда приходилось работать. А когда Гарри умер, ты занял его место. Поддерживал наш бизнес.

— Верно. Но, может быть, теперь я мог бы работать на полставки. Возможно, по утрам работать на "Два Бакли", а после обеда — на себя. Что скажешь? Это будет нормально?

Он ответил не сразу. Затем просто сказал: — Нет.

Закрыв глаза, я откинулся спинку моего кресла. — Ладно. Забудь, что я спрашивал.

— Тебе нужно работать на себя полный рабочий день.

— Хм?

— Я знаю, что "Два Бакли" — это не твоя мечта. Знаешь что? Это даже больше не моя мечта. — он указал на детей, которые теперь расталкивали друг друга локтями, чтобы первыми спуститься с горки. — Это. Быть с внуками. Пойти на рыбалку с друзьями. Немного поспать. Вздремнуть после обеда. Думаю, мне бы это понравилось.

Я уставился на него. — Ты серьезно?

— Я серьезно. “Два Бакли” обеспечивала хорошую жизнь трем поколениям, но я думаю, возможно, пришло время оставить это. История важна, но и будущее тоже. — он посмотрел на меня. — Иногда перемены — это хорошо.

Мой пульс участился. — Так что же будет с бизнесом?

— Ну, мы будем держать его до тех пор, пока ты не убедишься, что эта мебельная тема пойдет в гору, а потом продадим его. Я оставлю немного себе на жизнь, а остальное мы вложим в твой бизнес. — он выдержал мой взгляд. — Ты много вложил в меня за эти годы. Пришло время тебе вложиться в себя.

— Спасибо, папа. — я с трудом выговаривал слова, в горле и груди было такое ощущение, словно кто-то стоял на них.

Он снова посмотрел на детей. — Так что насчет Вероники?

Мое сердце пропустило несколько ударов просто услышав ее имя. — Я собираюсь спросить ее, останется ли она няней для детей.

Мой отец медленно кивнул. — И она согласится?

— Надеюсь на это. — по правде говоря, я нервничал из-за этого. — Но ей пришлось бы отказаться от довольно крутой работы, которую ей только что предложили в Нью-Йорке.

— Чтож, тогда, думаю, тебе просто придется сделать ей предложение получше.

— Точно, — сказал я, начиная потеть. — Лучшее предложение.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Вероника

— ЕЩЕ ДВЕ НЕДЕЛИ, — простонала я Морган в трубку телефона, вернувшись домой из "у Мо". — Честно говоря, я не уверена, что справлюсь.

— Все так плохо?

— Просто тяжело. — я присела на край кровати и плюхнулась на спину. — Как ты можешь кого-то забыть, когда тебе приходится видеть его каждый день? И вы практически живете вместе? И ты чувствуешь себя частью семьи?

— Забавно, но ты не говорила так о Ниле и Вандерхуфах, — сказала она. — А ты видела его каждый день, определенно жила с ним и чуть не взяла его фамилию.

— Я никогда не чувствовала ничего подобного к Нилу. Или к кому-либо еще.

— Я никогда не слышала, чтобы ты так говорила о ком-либо другом. — она вздохнула. — Возможно ли, что Остин чувствует то же самое, что и ты, но просто ведет себя как замкнутый человек?

— Да. Но только не говори мне, что я должна поговорить с ним о его чувствах. Я лучше умру.

— Но если ты…

— Я хочу, чтобы он пришел ко мне, Морган, — тихо сказала я. — Мне нужно, чтобы он пришел ко мне и сказал эти слова.

— А если он этого не сделает?

— Тогда увидимся через две недели.

В тот вечер я не пошла с ними на ужин. Вместо этого я сходила в продуктовый магазин, купила готовый салат с макаронами и бутылку вина, а потом поела в одиночестве перед телевизором.

Я допивала второй бокал вина и просматривала третью серию "Теда Лассо"²¹, когда услышала стук в дверь. Нажав на пульте паузу, я отставила бокал в сторону и пошла открывать. Мое сердце учащенно билось, но я сказала себе не надеяться.

Это был Остин.

— Привет, — произнес он, вытирая ладони о джинсы. — Ты здесь.

— Я здесь.

— Когда ты написала, что не придешь на ужин, я подумал, может, ты куда-то собралась.

— Нет, у меня просто… разболелась голова, — соврала я. — Но сейчас я в порядке.

— Можно войти?

Я отступила назад, когда он вошел, закрыв за собой дверь.

— Я хотел тебе кое-что рассказать, — сказал он.

— Что?

— Я поговорил с отцом, — ответил он, и на его лице появился намек на ухмылку. — О моем бизнесе.

У меня отвисла челюсть. — Ты это сделал?

— Да. И ты была права. Он хочет, чтобы я занимался тем, что мне нравится.

— О, Остин, я так рада за тебя. — я улыбнулась ему. — Это отличные новости.

— Так и есть. — он бросился ко мне, положив руки мне на плечи. — И это значит, что у тебя есть причина остаться, если ты хочешь.

Я посмотрела на него в замешательстве. — А?