Безудержная любовь

— Но ты решил воспитывать их самостоятельно. — мое сердце забилось намного быстрее, когда я узнала об этом. Это делало его еще более сексуальным. — Это ответственно. Это удивительно, на самом деле. Многие парни побежали бы в другую сторону.

— Иногда я понятия не имею, что делаю.

Меня это удивило — признание в неуверенности. Он казался таким уверенным в себе.

— Похоже, ты отлично справляешься со своей работой, Остин.

— Я получал большую помощь, — сказал он. — Особенно от моего отца и сестры. Мы жили с ними до двух лет. Не думаю, что без них я пережил бы тот первый год.

— Мейбл сказала, что ты работаешь в компании своего отца?

— Да. И он с таким пониманием относился к моему графику, когда они были маленькими — он всегда говорил, что быть отцом — превыше всего, позволял мне приходить поздно и уходить рано, платил мне больше, чем брал сам. — он покачал головой. — Он спас меня.

Мое восхищение — зависть — к его дружной семье возросли. — Вот для чего нужна семья, верно? И принимать помощь от других, когда она тебе нужна, это нормально. Проблема в том, что когда ты принимаешь помощь, то позволяешь кому-то другому принимать все решения в твоей жизни. — я вздохнула. — Я никогда так больше не поступлю.

Прошло несколько секунд. — Вероника, это, конечно, не мое дело, но…

— Ты можешь спросить.

— Просто ты кажешься очень независимой. Как ему удалось получить такой контроль над тобой?

— Я много раз задавала себе этот вопрос, — сказала я со вздохом. — И правда в том, что это происходило постепенно. Как будто я не замечала, что это происходит, пока не стало слишком поздно. У Нила была такая манера преподносить все так, будто он "заботится обо мне". — я изобразила воздушные кавычки пальцами. — И я пообещала маме, что постараюсь позволить ему это.

— Он нравился твоей маме?

Я пожала плечами. — Она не знала его, не так, как знала я. Честно говоря, я тогда тоже не знала его настоящего. Мы встречались на расстоянии — я была в Нью-Йорке, а он в Чикаго. Но он часто бывал на Манхэттене по делам. И во всех его громких речах и обещаниях она увидела для меня жизнь, похожую на сказку.

— И ты хотела такой жизни?

— Я думала, что хотела, — честно призналась я. — Но…

— Ладно, мы готовы! — Аделаида ворвалась на кухню, Оуэн сразу за ней. — Мы можем идти?

— Да. — Остин взял свои ключи с крючка рядом с задней дверью. — Я отнесу твои вещи в машину, Вероника.

— Спасибо, — сказала я, наблюдая, как он уходит. В животе образовалась пустота, и я поняла, что это потому, что я не успела сказать то, что хотела: хотя я думала, что хотела такой жизни, она не оказалась сказкой. Это не притупило боль от того, что мне не хватает мамы, что в моей жизни не было ее безусловной любви, единственной, которую я когда-либо знала.

Мой отец бросил меня еще до рождения. Бабушка и дедушка не хотели меня видеть. И ни один мужчина, с которым я встречалась, не внушал мне доверия, необходимого для здоровых отношений. Когда я потеряла маму, я оказалась совершенно без связи, плыла пл течению в холодных, одиноких водах. Нил, по крайней мере, был спасательным кругом во время шторма. Но он не любил меня. Его семья не приняла меня. Я была чужой.

С другой стороны, подумала я, выходя вслед за детьми за дверь и захлопывая ее за собой, может быть, и к лучшему, что я не выложила все начистоту.

Остин не любил беспорядок.

ДЕВЯТЬ

Остин

КОГДА МЫ ВОШЛИ в "Мо", Веронику встретили как знаменитость.

Гас, старый друг моего отца, и ворчун Ларри, который был владельцем парикмахерской, направлялись к выходу, и наши пути пересеклись прямо в дверях.

— Вероника! — воскликнул Гас с ухмылкой на лице. — Ты вернулась!

— Я вернулась. Привет, Гас. — затем она улыбнулась обычно сварливому парикмахеру. — Привет, Ларри.

Старый ворчун на самом деле покраснел. — Привет, Вероника.

— Привет! — Ари, которая наливала кофе кому-то за стойкой, поставила кофейник и бросилась к ней, чтобы заключить в свои объятия, как будто они были давно потерянными друзьями. — Ты все еще здесь!

— Я все еще здесь, — сказала Вероника со смехом. — На данный момент.

— Я так рада, что с работой все получилось. — Ари снова улыбнулась мне, детям и Веронике.

— О. — щеки Вероники порозовели. — Вообще-то, я не останусь в городе.

— Мы просто пришли позавтракать, — сказал я, снова чувствуя себя мудаком из-за того, что не нанял ее.

— Но как же работа? — продолжал Гас.

Вероника взглянула на меня. — Из этого ничего не вышло.

— Вы ее не нанимали? — Ларри повернулся ко мне, его лицо приняло обычное для него выражение. — Что с тобой не так?

— Ничего. — Я посмотрел мимо него на Ари. — Не могли бы мы занять столик, пожалуйста?

— Конечно, Остин. Прямо сюда.

Мы последовали за ней в заднюю часть закусочной и сели по разные стороны пустой кабинки. Оуэн сел рядом с Вероникой, и Аделаида надулась. — Я хочу сидеть рядом с Вероникой!

Ее брат пожал плечами. — Я сел сюда первым.

— Потому что ты оттолкнул меня с дороги. Папа, Оуэн толкнул меня.

— Хватит. — я посмотрел на свою дочь. — А теперь сядь.