Безумец и его сыновья

— Может, Беспалый был ангелом? — не унимался вредный Строитель. — Он тоже хотел всем добра и рая!

— Нет, он был безбожником, да и умер как все! — запротестовал Книжник. — Ангел не умирает, ангел возносится. Он взлетает, как птица!

— Ну и ну, — откликался умный и насмешливый брат, вздыхая и удивляясь, чем только может забивать Книжник свою бедную голову.

А тот, как и прежде, частенько вечерами забывался на отцовском крыльце. Над его головой качались удивительные закатные облака, а затем звезды кололи небо и проливался Млечный Путь. Все уже собирались возле котла с ложками, мечтателя окликали к ужину — но, весь в своих мыслях, он не отвечал братьям. Майка и Зойка, голенастые, вытянувшиеся девочки-подростки, дурачась, вечно щипали его и старались столкнуть со ступеней — конечно же, Книжник не обижался!

А холм вечерами плыл в туманах. Внизу на поле возле дороги буйно росла бесхозная рожь. Иногда подмигивали фары редких грузовиков — шоферы гудками приветствовали потаскуна.

И бродили по холму постаревшие собаки, зорко стерегущие своего хозяина.

После Строителя открыто возроптал на Безумца Отказник. Взялся брызгать ядовитой слюной:

— Всю жизнь готов он валяться и пить, и даже грязью доволен! Разве сойдет он с овчины? Из-за таких пребываем мы в рабстве!

Книжник осторожно спросил:

— В чем ты видишь несправедливость?

Отказник задохнулся от негодования:

— Глаза протрите! Кто правит нами, кто сел на шею народу?! А все из-за отцовской лени! С немцем воевал и побил самого немца, а здесь и пальцем не пошевелит. Вон, нищета повсюду и рабство, половина страны сидит в лагерях, а ему дела нет, забрался сюда, рыгает и пьет, словно лошадь…

Музыкант вмешался, услышав о рабстве:

— Я знаю, где есть свобода!

Книжник пытался их убедить, что без прихода ангела никто не станет счастливым, но Отказник и слышать его не хотел:

— Из селения его власти погнали — покорно убрался. Плевал на все, валяется, как свинья. Такая нам жизнь нужна?!

Степан Руководитель молчал. Его интернатская рубаха уже была отмечена нашивкой Старшего Коридорного, и по всему было видно, что это не являлось для него пределом. Когда Отказник нападал на Степана, тот лишь презрительно морщился.

Правда, сказал однажды брату:

— Разве можно идти против власти?

— До конца своей жизни буду с вами бороться, — поклялся Отказник.

— Недолго тогда тебе до конца, — несмешливо откликнулся Руководитель.

Все чаще они схватывались, и твердили каждый о своем.

За годы сидения в подвале монастыря Книжник сгорбился, вид его был тщедушным, глаза слезились, уставая от ночных чтений, и на уроках он либо спал, либо томился. На ночь же спускался в подвальчик, запирал дверь за собой, зажигал лампу и, поглощая заботливо оставляемый на столе хлеб, отправлялся в бесконечное плавание.

И однажды-таки осторожно дотронулся до горбуньи, проверяя, не крылья ли скрываются за ее спиной.

Впавший в детство Строитель собирал в спальне башни и стены и постоянно что-то чертил в тетрадях. Не на шутку пошла война между ним и Степаном, который, получив к тому времени чин Помощника Интернатского Старосты, рьяно боролся за внешний порядок. Он даже приставил к сумасшедшему брату Малого Коридорного. Малый Коридорный, слабенький мальчуган, знакомый с кулаками Строителя, боялся и подойти-то к нему. Тогда появлялся в спальне сам Степан со своим знаменитым журналом: заносил он в него все промахи и проступки. Против Строителя стояло уже там множество галочек. И напрасно набрасывался тот на братца-служаку! Неукоснительно требовал Степан порядка и упорно заставлял дежурных сгребать Владимировы города.

Однажды Строитель не выдержал и вытолкал Степана взашей. Тот, не меняя спокойного выражения лица, отступил. Но уже к вечеру бунтаря отправили в карцер, где и просидел Строитель в компании с завсегдатаем подобного места Отказником, злой и бессильный, целые сутки. А Степан тем временем похаживал как ни в чем не бывало. Встретил он освобожденного следующими словами:

— Не ходи никогда против меня. Напрасно это!

Строитель сгоряча то озвучил, о чем теперь некоторые боялись и подумать:

— Какая ты сволочь!

Степан только пожимал плечами. И отвечал все так же спокойно:

— Можешь что угодно передо мной выламывать, а пойдешь против — под замком насидишься!

Директор в Руководителе души не чаял. В старших классах назначен, наконец, был его любимчик Главным Старостой. И тут же вызвал Степан к себе на Совет отбившегося от рук Книжника:

— Что там высматриваешь на небесах? Почему сторонишься новой жизни? Бога нет и не будет. Плохо быть одному! Всем вместе нужно строить светлое будущее.

Книжник грустно смотрел на брата.

Степан на него обижался и оправдывался перед главным своим благодетелем:

— Ну и братья попались мне! Один лучше другого!