Безумие

– Какой крепкий чай. Хочется за него выйти замуж, – дразнила она Артура.

– Извини, опаздываю уже.

– Что, времени нет даже на ссору?

– Вот тебе ссора. – Я поцеловал Шилу в щёку. Шила не то вздохнула, не то улыбнулась, её, нарисованные выразительно на лице пухлые губы остались на месте.

Утром всех мучил только один вопрос: вопрос времени. Удастся ли в него сегодня запихнуть все намеченные вещи, будто время это было не что иное, как багажная сумка для путешествия. Я обычно стою у входной двери, одет и обут, ожидая, когда подойдёт Шила: я должен был её поцеловать, а она закрыть за мною дверь.

* * *

– Сильно опаздываешь?

– Да. Но если ты настаиваешь, то поссориться мы успеем, а вот зализать раны сексом уже нет.

– Ты такой страстный. Ссор из избы захватишь? – поставила она перед дверью мешок с мусором.

– Ссоры с любимыми женщинами, знала бы ты, как это сложно. Я даже крикнуть на тебя как следует не могу.

– А как следует?

– Громко и матом.

– Как же мы с тобой похожи. Мне тоже хочется иногда покричать. Послать. Пожалеть себя, следом о том, что сказала. Тебя. Помириться. И снова покричать… в постели.

– Будь я деспотом, держал бы тебя в чёрном теле, чтобы ты не вякала. Глядишь, ты меня любила бы больше.

– Ты лекарство сегодня уже пил?

– Да.

– Ты становишься циничным после своих успокоительных, – засомневалась, поймёт ли эту шутку муж, Шила.

– Значит, всё идёт по плану. Цинизм – моя новая форма существования. Так сказал мой психиатр, – комментировал Артур, попутно надевая ботинки.

– С каких это пор? – вышла вслед за мной, не отпуская чашку чая, Шила.

– Как только мне закрыли небо.

– А что с содержанием? Я про форму.

– Пустота, вакуум, космос.

– А как же я? – сделала она многозначительный глоток, сначала из чашки, потом из взгляда мужа.

– Ты и есть та самая пустота, что наполняет меня.

– Спасибо. Или это был комплимент?

– Компромат. Теперь ты можешь вить из меня верёвки, – накинул я на шею, словно хомут, шарф, а следом пальто.

– В таком случае я предпочла бы гнездо.

– Ладно, я пошёл, – поцеловал я жену, открыл дверь и нагнулся, чтобы взять пакет.

– Я сама выкину потом, – снова любила Шила меня. – Что ещё сказал твой психиатр?

– Как работать с паникой, со стрессом, ну, знаешь. Он уверен, что я псих, – вставлял пуговицы в свой драп Артур.

– Надо внимательно наблюдать за своим самочувствием, особенно когда тебя начинает плющить. Понять, откуда это идёт, из какой части тела, придать этому цвет, вкус. В идеале научиться любоваться им, а значит управлять, – начал говорить немного в нос Артур, пытаясь пародировать доктора. – Вообще он мало говорит, в основном слушает. Говорить приходится мне.

– Я смотрю, ты стал в последнее время слишком красноречивым. Несёшь всякую ерунду.

– Ну, ты скажи, я принесу что-нибудь полезное. Что тебе принести?

– Шоколад.

– Ты же его выбрасываешь.

– Есть такая методика борьбы со сладким. Но прежде чем его выбросить, его должен кто-то купить. Свой-то жалко, понимаешь?

– Ладно, шоколад так шоколад. Я люблю тебя.

– Не суетись, подумай, – засмеялась Шила, сделала шаг вперёд и поцеловала меня перед выходом.

В ожидании лифта, краем глаза я всякий раз отмечал, что побелку в подъезде съела инфляция. Полы давно не мыли. Наконец, лифт принял меня на борт, двери закрылись, и кабинка пошла вниз. Внутри на доске объявлений я разглядывал полезную информацию. «Сбор козявок» всё время поднимало мне настроение надпись «Сбор заявок». Неожиданно она остановилась на пятом, значит, кто-то ещё хотел прокатиться со мной. Вошла приятная женщина с пакетом мусора. Ей было неудобно из-за него, она изменилась лицом: «Да, так бывает, надо же мусор кому-то из дома выносить», – поздоровалась и повернулась ко мне спиной. «Да, конечно, я всё понимаю», – ответил я беззвучно соседке. «Понимаю. Меня любят, а её нет, муж, если он есть, явно её не любил. Нельзя так с красотой, так по-бытовому». Спина ещё сильнее выпрямилась, но так и не оглянулась на мои немые рассуждения. «Спина, как спина». Я прошёл вслед за ней сквозь подъезд.

* * *

– Там берег образует такую красивую подкову.

– Как же ты смог её бросить?

– На счастье.

«Не надо испытывать счастья, счастье не любит пыток», – в немой диалог с гуляющей парой на набережной вступил я. И меня поддержали лебеди, захлопав крыльями, они прилетали сюда, на берег залива, каждый год, чтобы отложить все дела, потом яйца, но прежде свить гнездо. Птицы были сильнее людей, в отличие от них, мужчинам было трудно отложить свои яйца, чтобы подумать о строительстве гнезда для единственной и неповторимой. Определиться всегда было сложно. Надо ли мне с кем-то жить, или подождать ещё? Тем более что гнездом ещё и не пахло.