Безумие

Калин Терзийски

От автора

Я родился 22 марта 1970 года на юге Софии, в районе Подуене, в семье инженера и служащей комитета профсоюзов.

Мое детство прошло в окраинных кварталах Софии, среди детей, которые меня не понимали.

Моя настоящая жизнь началась, когда я был принят в Национальную природо-математическую гимназию (НПМГ) в Софии. Там я оказался среди детей умных и полных идей. Их готовили стать научной элитой страны, но поскольку социалистическая система приходила в упадок, они были исполнены и сомнений тоже.

Там я написал свои первые стихи. Они были в сюрреалистическом стиле — «Стихи в темноте». Нас была небольшая группа поэтов, которым сильно не нравилось официальное искусство. Мы над ним смеялись. Так рождалась наша поэзия.

После этого я два года служил в Пограничных войсках — рядовым. Это были трудные, но вдохновенные годы — благодаря слиянию с дикой природой в самой нетронутой части Болгарии — западной гряде Стара планины. Там я жил как вооруженный отшельник вместе с десятком моих сверстников — таких же солдат, как я. В горах.

Потом я получил медицинское образование в софийском Высшем медицинском институте. В годы учебы трудился и как столяр, и как сборщик анкет, как санитар и медицинская сестра.

Четыре года после окончания работал психиатром во второй по величине психиатрической больнице Болгарии — имени св. Ивана Рильского.

Одновременно с этим я начал писать для газет и журналов, поскольку на мизерную зарплату, которую получали молодые врачи, действительно нельзя было прожить. Опубликовал целую серию рассказов, и других авангардистских текстов в изданиях 1998–2005 гг.

В 2000 г. я оставил работу врача и целиком посвятил себя сочинительству. Работал сценаристом на телевидении и на различных программах радио.

В 2006 г., вместе с группой молодых писателей, я создал литературный клуб «Литература  Диктатура».

Начал пить и принимать наркотики. Заболел алкоголизмом. Боролся с ним пять лет и сумел преодолеть окончательно к 2008-му. Вся эта борьба описана мною в романе «Алкоголь», созданном в соавторстве с Деяной Драгоевой. В книге я использовал личный опыт психиатра и алкоголика. Как и свое поэтическое вдохновение.

По анкетированию, проведенному в масс медиа и среди книготорговцев, выяснилось, что «Алкоголь» — самая продаваемая болгарская книга 2010 года. Это, вероятно, благодаря ее искренности и оптимизму. Потому что «Алкоголь» — это роман о спасении человека и его возрождении.

В 2011 г. меня, первого из болгар, удостоили Европейской литературной премии, учрежденной программой Евросоюза «Культура» и консорциумом из Европейской книготорговой ассоциации (EBF), Совета европейских писателей (EWC) и Федерации европейских издателей (FEP). В этом же году у меня вышел роман «Безумие».

До 2015 года я издал восемь сборников рассказов, три поэтических сборника и четыре романа.

По вероисповеданию я христианин.

У меня есть дочь Калина Терзийска, двадцати лет.

Живу со своей женой Иваной Геновой.

Перевод Ирины Мельниковой

БЕЗУМИЕ

Как-то ночью, во время медитации,

Авалокитешвара, Тот, Кто слышит молитвы

и отвечает на них, сказал мне:

«Ты уполномочен напоминать людям,

что они совершенно свободны…»

Джек Керуак.

«Бродяги Дхармы»

Черная кровь

Из всего написанного люблю я только то,

что пишется своей кровью.

Фридрих Ницше.

«Так говорил Заратустра»[1]

Это произошло поздней осенью 1999-го. Шел третий год с тех пор, как я начал работать в Больнице.

Я полнел, движения становились небрежными и медлительными, проблески будущего маячили передо мной — серые и невеселые. Я почти переступил порог среднего возраста и постепенно начинал понимать, что мне не удастся обрести ни потрясающего счастья, ни сказочного богатства, ни тем более славы. А потом, что тут скрывать, у меня, как у психиатра, не было почти никаких шансов стать праведником или обыкновенным святым, чего мне, честно говоря, хотелось больше всего. Но мечтам моим не суждено было сбыться.

Я просто продолжал тащиться по своей скучной жизни на цепи у глухого, самоуверенного отчаяния — как большинство людей на этой земле, которые просто живут, потому что не знают, что им еще делать. И с каждым днем я все яснее это осознавал. Мое сердце начинало биться все глуше и глуше, все медленнее и тяжелее, потому что именно так бьются сердца без фантазии и радостной надежды.