Безумие

Любое движение засекают сразу. Из-за БТРа не высунуться. У них приборы ночного видения были, мы о таких штуках могли только мечтать. Тут целая наука, как технику располагать, как за жилыми домами скрываться.

С домами, кстати, тоже отдельная тема. Они из окон стреляли и позиции по горизонтали меняли быстро — стены между комнатами и квартирами были заранее пробиты. И по вертикали тоже, правда, только сверху вниз — на всех этажах в потолках были дыры пробиты и веревки спущены.

Так что перед тем, как заночевать, надо было все окрестные дома зачистить. И не просто зачистить, а за собой удержать. На это уйма народа требовалась, поэтому спать ребята могли только по очереди, часа два, не больше.

Вообще, и у нас, и у чеченов были предметы особой любви. Они летчиков любили, мы — снайперов. Ни тем, ни другим в плен попадать было нежелательно.

Незадолго до наступления темноты, когда мы уже остановились, чечены одного нашего снайпера подстрелили, на «нейтралке». А у них метод был зверский. Они не сразу убивали, а стреляли сначала в ноги. И ждали, когда товарищи к раненому подползут. И тоже по ногам. Затем третью партию. А потом уже всех сразу добивали. Такая вот «пирамида», чеченская «МММ».

Но это в основном в ту войну так было, теперь мало кто на это попадался.

Так вот, ранили они парня в ногу, он ползет к нам, кричит, на помощь зовет. А его в руку. Потом в другую ногу. Он еще попытался проползти, одной рукой загребал и ноги подтягивал. А они перед ним стрелять стали — фонтанчики от пуль — лежи, мол, не дергайся. И пространство до него голое, простреливается все, не подобраться.

Жуткая картина, волосы дыбом стояли.

Но это долго рассказывать, а на самом деле все очень быстро происходило. Вытаскивать парня БМП вышла. Так вот, как их снайперы стрелять умели, я бы не поверил, если бы своими глазами не видел.

До раненого метров сто было, не больше, и пока БМП это расстояние пролетела, у нее ни одного целого триплекса не осталось, ни одной фары, ни одного подфарника. Даже башню заклинило — они пулю в стык загнали!

Раненого вытащили, но боевая машина пехоты к дальнейшему использованию была просто непригодна, потом то ли бросили, то ли в ремонт отправили. Я ее больше не видел, это точно, у нее на борту краской написано было «СЕНЯ».

Так вот, наступила ночь, а еще у нас проблема была — аккумуляторы для камеры подзарядить. Когда еще в Ханкалу вернемся? Хорошо, Пехота, гений, зарядник прихватил. Но розетка! Куда вилку вставлять? Я спросил у Палыча. Что он ответил, вы поняли.

Пехота, опять же гений, соорудил из подручного железа и всякой проволоки какую-то хрень (пожароопасную, по-моему). Благодаря этой хрени зарядились от БТРа.

Следующие дни подробно описывать не буду — утомительно. И вам, и мне. Просто все похоже было. Я же про ощущения рассказываю в основном, а не про хронику боевых действий.

Штурмовали квартал за кварталом, шаг за шагом, все за собой подчищали, чтобы никто в спину не стрелял. Потом нас обратно за Сунжу перебросили — там боевики какие-то прорвались. А через день — опять ближе к центру.

Об ощущениях. Я хоть и не профи в военных делах, но некоторые выводы сделал. Про то, что перли не напролом, что технику вперед не запускали, как в ту войну, это я говорил уже. Дополню.

В 95-м армия наша, за редкими исключениями, очень напоминала огромную, бесформенную толпу растерянных людей.

Сколько народу погибло от беспорядочного огня своих же, мы никогда не узнаем. Но очень много. Испуганные солдаты-срочники, не понимающие, зачем их бросили в эту мясорубку, панически боявшиеся боевиков, поливали из автоматов вкруговую, до тех пор, пока не кончался боезапас.

Это если они вообще умели обращаться с оружием, а бывало и по-другому — не знали, как автомат с предохранителя снять. Такие тоже целыми взводами встречались. Их, наверное, прямо со строительства генеральских дач снимали и отправляли в Чечню. Восемнадцатилетние беспомощные дети. Пушечное мясо. Я много подробностей про это знаю. Только говорить об этом больно.

А о генералах, которые очень против контрактной армии, но зато очень за свои дачи — противно. Но об этом и без меня много сказано.

Попасть под артобстрел или авиаудар федералов вообще было обычным делом, будничным, можно сказать.

Командиры подразделений, входивших в Чечню, были вынуждены пользоваться атласами автомобильных дорог (!), других карт не было, как и вообще не было планов Грозного.

И еще. Все время звучала тема «свои — не свои». «Не свои» — это не чеченцы. Просто армия вэвэшников своими не считала, менты армию, армия ментов, а еще были гэбэшники, спецназы всякие, и все друг друга «своими» не считали.

А внутри армии танкисты презирали пехоту, пехота не любила десантников, десантники не любили еще кого-то, и все без исключения не любили штабных.

В обычной жизни это еще ничего, но на войне… До дикости доходило — «не своих» раненых подбирать не хотели.

Теперь тоже особой любви между родами войск не наблюдалось, но это на уровне баек у костра, а в бою по-другому было. Даже с ментами взаимодействовали, по необходимости.