Безумие

Будьте же равнодушны, принимая что-либо!

Оказывайте честь уже тем, что принимаете…

Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра»[19]

— Как ты думаешь, — обратился я к Ив, когда мы сидели в теплом и солнечном кабинете психологов, — надо ли все время раздавать мелочь и сигареты пациентам?

— Ну-у-у… — смотрела в окно Ив. Около корпуса, в котором мы находились, мотались три или четыре пациента.

— Нужно ли… я имею в виду не тебя, а вообще… стоит ли давать пациентам мелочь? И сигареты… Чистоплюйство какое-то. Этим мы их только портим, не находишь?

— Ты же знаешь, что все не так просто… — пробормотала Ив и поправила рыжеватую прядь, упавшую ей на лоб. И она мне показалась сейчас такой милой и трогательной, с этими ее девчачьими рыжими волосами. Ах, какой хиппи она была, и какими мы были идиотами! Черт возьми! Вот о чем я размышлял: совсем скоро нам должно было стукнуть по тридцать, а мы все еще были смешными и непрактичными идеалистами, или как там таких, как мы, называют.

Я и она — какая картина! Я улыбался, наблюдая за ней со спины. «Мы — повзрослевшие, но не ставшие взрослыми хиппи», — при этой мысли я испытал какую-то особую нежность к нам обоим. Ко мне и к Ив в этом залитом солнцем корпусе.

— А что тут сложного, Иванка? — улыбнулся я и дотронулся до ее шеи.

— Ты и сам знаешь! — она как будто погрузилась в блаженство: было около двенадцати, Больница затихла, светило солнце.

— Да, знаю! Считается, что деньги давать нельзя, потому что так больные учатся несамостоятельности? Становятся зависимыми.

— Так в принципе и есть, — сказала Ив и повернулась, села за стол, закурила.

— У тебя есть выпить? — спросил я и прямиком полез в ее тумбочку. Там стояла бутылка водки, оставшаяся с какой-то давнишней тусовки психологов. Я плеснул себе немного в баночку из-под детского питания, предварительно глотнув из бутылки. Мне стало тепло. Приятно.

— Значит, вот о чем я думаю, посмотри на него… — продолжил я, указывая на одного из шляющихся перед корпусом пациентов. Это был старый пациент, то есть поступивший к нам давно. — Видишь его? Как его зовут?

— Ангел. Добрый человек, — без особого интереса ответила Ив.

— Это его прозвище?

— Ага, — подтвердила Ив. — Он так ко всем обращается. Говорит: «Добрый человек, не угостишь сигареткой, а, добрый человек. Только одну. Мне больше и не надо. А? Дашь сигаретку, добрый человек? Ты добрый человек». Так он каждого останавливает.

— Забавно… Так что… Вот он, например, клянчит деньги и сигареты, значит, он зависим от Больницы. Ты ему даешь, я знаю. Но каждый раз, когда ты ему даешь…

— Послушай, нечего меня обвинять! — прервала меня мягко Ив, будто это замечание ее задело. — Ты тоже им даешь.

— Ну да! Только вот чем больше мы им давали, тем более зависимыми их делали.

— Это правда! — согласилась Ив и вздохнула.

— Ладно! Они зависимы от наших подаяний, по крайней мере, мы так привыкли думать… Так принято рассуждать. Но если по-честному, то мы от них тоже зависим.

— Да! — еще глубже вздохнула Ив. — Сложный вопрос. Вот я и думаю, что наоборот, это мы должны быть им благодарны. Это мы зависимы. Если бы их не было, кому бы мы подавали?

— Да! — оживился я, обрадовавшись ее сообразительности. Я был рад, что она думает так же, как я. — Мы зависимы от этих людей! Они делают нас… — я остановился и зашевелил пальцами в воздухе, стараясь подобрать нужное слово. — Эти люди, больные люди, наши пациенты… оказывают нам… благодеяние! Благодеяние, именно! Если бы не они, то кому бы мы сами оказывали благодеяние каждый день? Как бы мы могли почувствовать себя благодетелями? А, Иванка? Почувствовать себя мучениками, беззаветными подвижниками? — Ух ты, какое я слово выдумал! Что скажешь?

— М-м-м, да! — протянула Ив и рассеянно погладила меня по щеке. — Запиши его. Или опиши для какого-нибудь журнала. Ты же в журналы пишешь? Вот и напиши: «Мы, да что только мы, не мы, а абсолютно все члены этого общества или какой-то там общности, являются должниками этих пациентов. Потому что если бы не они, некому было бы…»

— Ха… — прыснул я со смеху… — Некому было бы раздавать мелочь и сигареты…

— Именно! — кивнула Ив. — Пойду одеваться, домой пора… Сюда сколько добираемся, так еще и отсюда нужно выбраться…

— Н-да — пробормотал я и еще раз обошел вокруг нее, задевая полами халата. — А почему бы нам не жить здесь? Зачем нам вообще уходить отсюда? Нас же учили отдавать всего себя делу? И зачем тогда возвращаться домой?

— Ты шутишь, а доктор Г. и правда тут ночует, — улыбнулась Ив и стала одеваться.

— Вот! — тихо засмеялся я, — он прямо-таки злоупотребляет благодеяниями больных. Видишь? Он столько жертвует собой, что больных, наверное, уже тошнит от его жертв! Что за человек!

— Больным вообще-то всё равно. Если им дашь — спасибо! А нет, то сойдет и так. Пошли уже! — и Ив небрежно, как истинная хиппи, закинула сумку на плечо.

— Пошли! — сказал я.

Пляска Святого Вита