Безумие.Боль (СИ)

Он говорил и это меня неожиданно напугало. То как смотрел, как отпустил руку, чтобы тут же провести пальцами по щеке и достичь шеи. Ласково, совсем легко, он водил пальцами по моей коже и молчал. А в глазах был блеск, никогда ранее мной не виденный. Как прощание. А я словно загипнотизированная не могла отвести собственного взгляда, все пытаясь разгадать, что же это значит, пока не ощутила, как пальцы смыкаются, сжимают шею, перекрывая воздух.

Лукас

Это оказалось гораздо легче, чем я думал. Сжать ее шею, увидеть первые эмоции - неверие, шок, боль. Держать, пока она отчаянно сопротивлялась этому насильственному захвату. Держать и не отпускать, пока попытки не стали сходить на нет. Удержать - единственная мысль, которая билась в моем сознание. Чтобы она не делала - не отпустить, не дать сбежать от меня еще раз.

Смотреть, как она хрипит, не в силах вдохнуть достаточно воздуха, как закатываются глаза, а цвет кожи меняется, теряя все краски. Я ощущал, как вместе с ней умирают и ее попытки сопротивления и видел в этом конец ее жизни. Знал, что доведу свое дело до конца.

Все остановилось в тот момент, когда в последнем, отчаянном рывке Николь вновь пыталась скинуть мою руку, но лишь коснулась моего запястья. На ее безымянном пальце, как и раньше, оставалось то чертово кольцо. Она его так и не сняла, не смотря ни на что. Сапфир и рубин - два несовместимых камня, сплетались воедино. Точно так же как и мы.

Разжав руки, впервые за всю ночь я очнулся от своего бреда. На моих руках могла умереть женщина, что свела с ума и при этом была единственной, кого я действительно любил.

Она висела на моих руках и то, лишь потому что я успел ее подхватить. Нет, я все еще чувствовал как она дышит - лишь потеряла сознание от нехватки воздуха. Но это счастливая случайность. Еще несколько минут и никто не смог бы ее спасти. А мне, бешеному маньяку, даже не хватало смелости сделать искусственное дыхание. Только держать и надеяться, что она очнется... и сможет меня простить.

Медленно опускаясь на землю, стараясь устроить ее так, чтобы поступало как можно больше воздуха, я так и не решился оказать ей хоть какую - то первую помощь. Только схватил руку с кольцом, всматриваясь и ища в этом ответы. Не понимая, что именно заставило меня дойти до такого, какое сумасшествие?

Мой нежный воробей, сколько она вынесла по моей вине, но вряд ли когда - то думала, что может умереть от моих же рук. Я не знал как объяснить ей свой поступок. Не понимал даже как мне самому с этим жить дальше. Нет, меня по прежнему не интересовала точка зрения закона, но было страшно от самого себя. От этой скрытой ранее стороны моей натуры. Возможно, я все же унаследовал некую извращенность от своего отца, как бы не пытался это отрицать. И значит могу стать таким же социопатом как и он. Превратиться в его ухудшенную копию. И как искать ответы на эти сомнения - мне не было известно. Так же как и то, откроет ли Николь глаза...

Глава 35

Июль 2011

Лукас

Сколько бы не прошло времени с этого момента, забыть это будет невозможно. И через двадцать лет, в моем сознание, в моих руках, останутся эти ощущения. Того, как сжимал ее шею, как пытался выдавить из Николь последние остатки воздуха, преследуя цель, отомстить за свои обиды. В этом не было ничего иного, никакой гордости, любви, ненависти. Только обида маленького ребенка, который ломают игрушку своего брата, потому что она не принадлежит больше ему. Тоже самое пытался сделать и я.

Сейчас было даже не особо важно, сможет ли она еще хоть когда – нибудь, посмотреть на меня без страха в глазах. Не имело значения, простит или нет. Я себя сам не прощу. Хочется добавить – никогда, но что – то останавливает. Быть может, это часть моего разума, что продолжает верить. В нее, в нас, в ее прощение, пусть я и отрицаю перед собой необходимость этого.

Но сколько бы я не сидел так с ней, держа ее в своих объятиях, это уже ничего не меняла. Она найдет в себе силы открыть глаза, показать, что действительно пришла в себя. И после этого, не будет нашего общего прошлого, останется лишь моя попытка убийства. И слов, которыми можно утешить, успокоить, у меня их просто нет.

Пусть я и молчал, когда понял, что она пришла в себя, но это было единственное, что мне оставалось. Если бы только была хоть одна идея, хоть какая – то мысль, что могли оправдать меня в ее глазах… Но было только опустошение и тишина этого места. Ничего более.

Биение ее сердца, медленно поднимающаяся и опадающая под моей рукой грудь. Закрытые глаза и ее отчаянные попытки, продолжать оставаться в беспамятстве. Не потеряй она сознание, то было бы не так. Николь зашлась бы в кашле, а после, скорее всего побежала куда глаза глядят, только от меня как можно дальше. Но мое безумие дошло до той стадии, когда любимая женщина практически умерла. Даже смешно так думать «любимая женщина». Есть ли кто – то более эгоистичный в своей любви, нежели я?