Безумие Дьявола

Какая впечатляющая экспрессия. Не будь я сейчас на взводе и не знай эту сучку, как облупленную, запросто бы поверил и её изумлённо вытаращенным глазам, и скорченной на лице якобы ничего не понимающей мине.

– Может это тебе уже хватит строить из себя святую наивность?! Я знаю, как ты спишь и видишь, чтобы я уже наконец-то применил к тебе силу на всю катушку. Только, боюсь, если я это сейчас сделаю – сорвусь на хрен ко всем грёбаным шайтанам – то точно, не оставлю от тебя и мокрого места. ГДЕ ЮЛЯ, Ника? И если ты сейчас начнёшь делать большие глазёнки, хлопать ими, продолжая и дальше строить из себя дурочку – до следующего утра ты в этой стране уже не задержишься. Это я тебя могу пообещать со всей стопроцентной уверенностью.

Наконец-то её лицо разгладилось, и лёгкое отупление сменилось не совсем чётким “прояснением”. По крайней мере, от былого непонимания почти что не осталось и следа.

– Извини, дорогой. Но я знаю не больше твоего…

– Серьёзно? Знаешь не больше моего? Как и о том, что ты была едва не единственной, кто видел Юльку последней, буквально за несколько минут до её загадочного исчезновения. Причём видела перед одной из видеокамер в имении, о существовании которой знала очень даже хорошо. Поскольку позировала на её объектив под стать голливудской приме. Прямо как сейчас, передо мной.

– Ты много чего обо мне знаешь, Арслан. Как и о том факте, что я готова бороться за тебя до последней капли крови. Поэтому смотреть на меня сейчас, как на врага народа после того, как ты сам пустил меня в свой дом – несколько странно, ты не находишь? Я уже молчу о твоём нестандартном образе жизни и не совсем нормальном отношении к Русиновой. Она же ещё ребёнок, а ты взрослый мужик с такими тараканищами в голове, при виде которых она либо заделается пожизненной заикой, либо попросту двинется кукухой. Она боится тебя, не знает, кто ты в действительности и хочет только одного – вернуться домой, в свою прежнюю жизнь! Ты должен был это понять ещё с первых дней, когда похитил её против её воли в буквальном смысле этого слова. А теперь спрашиваешь почему-то у меня, где она? А ты-то сам как думаешь, где?

– Она не могла покинуть имение, испарившись с его территории каким-то загадочным чудо-образом. Только с чьей-то помощью. И, похоже, что с твоей. Поскольку с чьей-то другой просто невозможно.

– Реально? Таки и невозможно? – если перед этим Щербакова строила себя недалёкую дурочку, то теперь уж слишком заметно осмелела и расслабилась. Даже руки на груди скрестила, приняв позу единственной хозяйки положения в этой комнате, а то и целого мира.

Уж что-что, а с головой она совершенно не дружила, с какой стороны не посмотри.

– Ты сама только что сказала, что готова бороться за меня до последней капли крови. Это практически чистосердечное признание в совершённом преступлении.

– А то, что в этой истории может фигурировать ещё несколько заинтересованных лиц, об это ты не подумал? Проще ведь найти подходящего виновника и свалить всё на него? Тем более я же так идеально подхожу для этой роли, ещё и на камеру удачно засветилась. Бедная-бедная Юленька. Стала жертвой коварной Вероники Щербаковой. Ею, оказывается, так просто манипулировать, поскольку своих мыслей не имеется, а желаниями так и вовсе можно играть, как на флейте.

– Именно. Иначе зачем тебе нужно было так старательно к ней лезть все эти последние дни и втираться к ней в доверие.

– Если ты так хорошо знал, к чему могут привести наши с Юлькой встречи “за твоей спиной”, почему не остановил меня сразу же, а продолжал наблюдать, как я к ней наведываюсь и на что вроде как подбиваю? Ты же с ней знаком побольше моего. Но, судя по её рассказам, просто держал, как удобную дырку для траха. Такое ощущение, что я узнала всего за несколько дней в сто раз больше, чем ты о ней за целый месяц вашего, так называемого, близкого общения. А потом так мило удивляешься, куда она вдруг пропала?

В этот раз мне действительно пришлось совершить нечто невозможное – удержаться на честном слове от неминуемого срыва. Поскольку в голове от последних слов Щербаковой помутнело настолько сильно и с ощутимым прострелом по болевым точкам, что в какой-то момент я было решил, что уже всё. Это предел. Сейчас я просто сверну ей шею и на этом закончу весь творящийся в моей жизни маразм.

Может и Ника наконец-то заметила, что со мной происходит, резко запнувшись и даже замерев на месте, в немом ожидании назревающей катастрофы.

– Где она, Ника? Пока спрашиваю тебя об этом предельно по-хорошему! – нет, я не сказал, а именно прохрипел всё это. А может и прорычал. Прекрасно понимая, что слушать дальше все её байки с эмоциональными отступлениями от главной темы – у меня попросту не хватит ни сил, ни терпения.