Безумие Джоула Делани

Наконец Тед появился снова и стал переодеваться в хвою меховую куртку.

– Все в порядке, – сказал он мне. – Его приняли. Мы можем идти.

Я не сразу поняла, что мы уходим без Джоула. Не знаю, чего еще я ожидала, может быть рассчитывала на какое-то чудодейственное лекарство, которое поставит Джоула на ноги. Тед дошел до вращающихся дверей и нетерпеливо оглянулся.

– Пойдем, я возьму тебе такси.

– Что с Джоулом? – спросила я.

– Его отправили в психиатрическое отделение.

У меня сжалось сердце. Я чувствовала, что готова заплакать, – но это нельзя было делать ни в коем случае. Ничто так не бесило Теда, как женские слезы. Изо всех сил стараясь не разреветься, я без всяких пререканий вышла на улицу.

Ветер уже стих. Полная луна выплыла из-за облаков и освещала снег, смягчавший угловатые очертания комплекса «Бельвю». На холодном воздухе слово «психиатрическое» перестало восприниматься столь остро. Пробираясь по глубокому снегу рядом с Тедом, я почувствовала, что снова могу доверять своему голосу.

– Что же с ним случилось? – спросила я Теда.

– Похоже, кое-что принял.

– Ты имеешь в виду ЛСД?

– Может, мескалин или галлюциногенные грибы. По дыханию и пробам крови ничего сказать нельзя. От них не остается никаких следов. Но это, очевидно, какой-нибудь галлюциноген. Ведь прежде с Джоулом не случалось ничего подобного?

– Конечно, нет, – поспешно ответила я. Тед пристально посмотрел на меня, и мне сразу вспомнилось, как странно вел себя Джоул в последнее время. Несчастная любовь, отказ от хорошей работы, путешествие в Танжер. Потом – квартира в трущобах, странная жизнь без друзей. Возможно, тут существовала какая-то связь и с самоубийством нашей матери. Но мне не хотелось теперь думать о ней и, чтобы избавиться от этих мыслей, я быстро заговорила:

– Ты видел его сам?

Тед кивнул.

. – Что он сказал?

– Он не говорил.

– Если бы ты только слышал этот голос…

Мы стояли у Первой авеню. Когда Тед остановил такси, у меня возникло чувство, что все происходит слишком быстро.

– Они не могут привести его в сознание?

– Ему дали торазин. Но это не моя область. Давай залезай.

Я села на заднее сиденье, но когда он захлопнул дверь, я не выдержала и крикнула:

– Тед!

По-видимому, ему немалых усилий стоило сохранить спокойствие. Он явно хотел поскорее исчезнуть. Я вдруг поняла, что сегодня мы отняли у него несколько часов, которые он рассчитывал посвятить работе.

– Он все еще… ограничен в движениях? – Я не могла произнести: «в смирительной рубашке».

Но Тед не захотел отвечать. Между нами опять выросла стена.

– Послушай, – сказал он, теряя терпение, – я сделал все, что мог. Завтра поговорю с психиатром.

– Ты позвонишь мне, когда поговоришь с ним?

Он коротко кивнул. Я поняла, что он опасался слез.

– Водитель, отвезите леди на Восточную, шестьдесят четыре.

Когда машина отъехала, я обернулась и посмотрела через заднее стекло. Тед уже останавливал другое такси. Прежде чем мы свернули, я еще раз взглянула на «Бельвю». Множество зданий из кирпича и камня, большие железные ворота. И где-то внутри остался Джоул.

На следующее утро, в субботу, я проснулась, когда за окном моей спальни на заиндевевших деревьях уже сверкали солнечные лучи. Но сказочная красота зимнего утра не развеяла моих тревог. Чтобы взбодриться, я сварила себе кофе. В столь ранний час Тед, конечно, еще не успел позвонить в «Бельвю». Чтобы отвлечься, я включила радио и стала слушать последние новости, но мысли неизменно возвращались к Джоулу. Я опять видела, как он с жуткой гримасой сидит, вытянув ноги, на мексиканском ковре, потом вспомнила отделение неотложной помощи в «Бельвю». И еще у меня осталось смутное ощущение, будто я забываю о чем-то очень важном. Но мне так и не удалось больше ничего вспомнить. Наконец, услышав шум внизу, я спустилась к детям.

Они стояли в прихожей, уже одетые. Вообще-то мы собирались идти покупать пальто, но я решила отложить это на потом. За годы жизни в Калифорнии дети соскучились по настоящей зиме. А в Центральном парке после снегопада было чудесно. Белые холмы, ослепительно сияющие кусты. К тому же, пока дети катаются на коньках, я могла бы спокойно съездить в «Бельвю».

– Что случилось с дядей Джоулом? – спросила Кэрри.

Я уже думала, как ответить на такой вопрос, и решила сказать правду. Это могло даже пойти им на пользу, раз уж они растут в Нью-Йорке.

– Ему стало плохо после какого-то препарата.

Кэрри взглянула на меня сквозь прядь своих длинных золотистых волос.

– Ты имеешь в виду наркотик?

– Что-то вроде того.

У нее округлились глаза, я надеюсь, не от восхищения.

– Как он себя чувствует? – поинтересовался Питер.

– Пока не знаю. Я позвонила твоему отцу, и мы отвезли Джоула в больницу. – Можно ли назвать настоящей ложью то, что я не упомянула про полицию?

– Один человек с нашей улицы принимал ЛСД, а потом выпустил себе кишки, – сообщила Кэрри.

– Кэрри! – возмутилась я.

– Да, так и было. Он прожил только три часа. Доктор в «Ленокс-Хилле» сказал, что он за всю жизнь не видал ничего ужасней.