Безумие на двоих

Легонько щелкнув меня по носу, сводный брат нагло впивается поцелуем в мои губы прямо на ступеньках университета и собственническим жестом придвигает ближе к себе. Выбивает почву из-под ног своими настойчивыми прикосновениями и не отпускает до тех пор, пока не начинают краснеть кончики моих ушей. Игнорирует чужое выразительное покашливание, завистливые возгласы и приглушенные смешки и отстраняется только тогда, когда с нами равняется вездесущий Крестовский.

– Не, Ромео и Джульетта, это все, конечно, замечательно. Только вы б так откровенно не палились, пока Александра официально Латыпова не отшила.

– Друг называется. Умеешь ты кайф обломать, Крест!

Взъерошив волосы пятерней, Матвей шутливо шикает на Игната, подается вперед, чтобы распахнуть передо мной дверь, и натыкается на чуть запоздавший закономерный вопрос с моей стороны.

– А ты зачем вообще в универ приехал?

– На заочке восстановиться. Зачем тебе муж без высшего образования?

Зимин озорно подмигивает, а у меня в душе цветы распускаются. Аккуратные пурпурные фрезии, величественные в своей красоте ярко-алые розы, нежнейшие светло-розовые пионы и самые обыкновенные полевые ромашки. Энергия Мота не только его – меня подзаряжает, открывает новые неизведанные резервы и дает несокрушимую веру в собственные силы.

 Так что в наполовину пустую аудиторию я вваливаюсь, готовая сворачивать горы, но никто от меня этого и не требует. Латыпов уехал с командой на матч в Казань, поэтому малоприятный разговор переносится на неопределенный срок, а к паре я успела перелопатить достаточно материала.

– Хорошо, Баринова. Я бы даже сказал, отлично.

Заслушав мой доклад, выносит вердикт Глеб Аркадьевич, и я опускаюсь на лавочку с чувством выполненного долга, позволяя себе филонить до конца занятия. Не слушаю выступающих и откровенно игнорирую беспрестанно шушукающихся Шарову с Ефремовой.

Да, я в толстовке Матвея. Да, у меня небрежный пучок на голове. Да, я не накрашена. И мне совершенно плевать, что вы, блин, думаете по этому поводу.

После звонка я рассеянно закидываю конспекты в рюкзак и тороплюсь домой, минуя традиционные посиделки в столовой с одногруппниками. Норовлю распасться на атомы от растущего кома противоречий и хочу вылить на родителей все, что меня тревожит.

Но и здесь моим выкладкам не суждено сбыться. Мама с Сергеем Федоровичем на ужине у каких-то Семеновых и, судя по игривому тону ее сообщения, вернутся поздно.

«Завтра с утра начну собирать вещи. Люблю тебя».

Не глядя на экран, быстро печатаю Моту и отрубаюсь, не успев раздеться. Потому что прошлая ночь выдалась бессонной и настолько выматывающей, что лимит моего «могу» несколько иссяк.

– Доброе утро, Сашенька.

Я разлепляю веки, когда за окном давно уже рассвело, солнце яркой краской позолотило стволы пока еще голых деревьев, а мама сидит на кровати и осторожно распускает пряди моих запутавшихся волос. Смотрит с невыразимой нежностью и явно желает восполнить пробелы в нашем общении, возникшие в последнее время.

– Привет, мам. Как погуляли?

Сиплю хриплым ото сна голосом и радуюсь, что вчера не нанесла макияж и не могу сегодня похвастаться жуткими разводами туши и размазавшимися тенями. Цепляю с тумбочки резинку, чтобы сделать высокий хвост, выскальзываю из постели и никак не комментирую болтающуюся на мне мужскую толстовку.

– Здорово. Надо будет втроем тоже где-нибудь отдохнуть. Может быть, в каком-нибудь спа-комплексе?

– Может быть.

Не решаюсь сразу приступить к самому важному и молча выкатываю из-под кровати небольшой чемодан серо-стального цвета с колесиками. Нервно чиркнув молнией, оставляю его на полу и придирчиво инспектирую содержимое шкафа.

Возьму только необходимый минимум. Остальное купим с Матвеем позже.

– Я съезжаю от вас.

Твердым тоном бросаю через плечо, да так и стою к маме спиной. Чувствую напряжение, охватившее мое тело от макушки до пят, и каменею, как будто проглотила железный прут. Боюсь сейчас увидеть мамины слезы и подрагивающие от волнения губы.

– Куда, Сашуль? Только не говори, что в общежитие. Ты скоро заканчиваешь. Какой смысл?

– К Матвею.

Произношу с ощутимым нажимом и все-таки поворачиваюсь, высоко вздергивая подбородок. До последнего готова за нас с ним сражаться. Даже если она от меня откажется, все равно уйду.

– К Матвею? Это немыслимо. Он же…

– Какой, мама? Неуправляемый? Бракованный? Импульсивный?

Не контролируя себя, все-таки рву голосовые связки и в защитном жесте прижимаю светло-синий джемпер к груди.

– А что, если он единственный способен сделать меня счастливой?!

Глава 47

Мот

– Не дави на Сашку так сильно, брат.

Окатив меня слишком серьезным взглядом из-под пушистых ресниц, советует Крестовский и моментально вскидывает ладони вверх, намекая, что не претендует на истину в последней инстанции.