Безумие на двоих

– Я что-то наелась. Спасибо большое, мамуль. Пойду к себе, мне столько всего по учебе надо сделать, чтобы ребят нагнать.

Подсовываю родителям версию, не слишком далекую от правды, и быстро смываюсь из кухни, надеясь, что Мот не станет ломиться ко мне в комнату, как в прошлый раз. Со скоростью спринтера снимаю с себя одежду и все время кошусь на дверь, неуклюже путаясь в широких домашних штанах лавандового цвета. Ныряю в любимый старенький свитшот и только тогда глубоко судорожно выдыхаю, испытав невероятное облегчение.

А потом перетаскиваю ноутбук вместе с тетрадками на кровать и честно пытаюсь восполнить имеющиеся пробелы в знаниях. Только строки снова сливаются в неразборчивое пятно, буквы пляшут сумасшедшую джигу-дрыгу, а смысл написанного ускользает от воспаленного сознания. Поэтому на разрезающий тишину звонок Ирки я отвлекаюсь с удовольствием, разминая каменную шею и плечи.

– Привет, подруга.

– Привет.

– Я тебя предупредить хотела… – запинается Зайцева и, то ли подобрав подходящие слова, то ли что-то там сверив, продолжает. – Шаровой скинули ваши фотки с посвята.

– Какие фотки?

– Не тупи, Сашка! Там, где вы с Мотом на танцполе… кхм… зажигаете. В общем, будь готова к подставе. Настя там рвет и мечет.

Это она еще не знает, что мы целовались.

– Спасибо, Ириш.

Отстраненно благодарю подругу и отключаюсь, не найдя в себе сил продолжать разговор. Прощаюсь с планами наверстать отставание и резким движением захлопываю ноутбук. Убираю его на тумбу, сгружаю сверху тетради и заваливаюсь на спину, широко раскинув руки и пытаясь найти на потолке рецепт, как выжить в новом городе, в новом универе и новом доме и не сломаться.

Не придумываю ни одного хоть сколько-нибудь годного варианта и незаметно для себя самой проваливаюсь в объятья Морфея, чтобы спустя то ли пятнадцать минут, то ли несколько часов проснуться от того, что чужие пальцы скользят по моим распущенным волосам.

Бережно. Трепетно. Нежно.

Глава 8

Саша

Не спешу открывать глаза, продлевая волшебное мгновение. Сворачиваюсь в маленький клубок, устраивая макушку на мягких коленях, и урчу, словно котенок, подставляясь под ласку. Вбираю в себя чужую заботу и млею от того, как тепло расползается по телу, согревая озябшие клеточки.

– Сашка, дочь. Я так тебя люблю, – наклоняется ко мне мама и целует в лоб. Прямо как в детстве, когда рассказывала на ночь сказку про «Золушку» или «Спящую красавицу».

И я тону в этих щемящих ощущениях, укутываюсь в ностальгию и жмусь щекой к маминым ладоням с длинными линиями жизни на внутренней стороне. Застываю неподвижным изваянием и загадываю желание, чтобы наша доверительная близость длилась вечно.

– Я совсем не уделяю тебе внимания. Прости, милая.

Шумно вздыхает мама и снова принимается перебирать мои рассыпавшиеся в беспорядке пряди, отчего на душе становится спокойно и так легко. И кажется, что любые трудности мне по плечу, а весь этот мир лежит прямо у моих ног и только и ждет, пока я начну его завоевывать.

Классное чувство!

– Все в порядке, ма. Я все понимаю.

В этот самый момент я совсем не лукавлю. Я на самом деле понимаю двигающие моим самым родным человеком мотивы, целиком и полностью одобряю ее привязанность к Сергею Федоровичу и совсем не виню ее за то, что она растворяется в нем почти без остатка.

Настоящая любовь, без примесей выгодного симбиоза и холодного расчета, сейчас большая редкость…

– Наш переезд… и свадьба эта… все так поспешно, – неуверенно осекается мама, совсем по-девчачьи прикусывая нижнюю губу, и мне до дрожи на кончиках пальцев хочется заключить ее в свои объятья. – Сашенька, если тебе неуютно здесь. Если ты не готова принять наш брак, мы с Сергеем все отменим. Перенесем, в конце концов, на столько, сколько тебе понадобится, чтобы ко всему привыкнуть.

От произнесенных полушепотом фраз крохотный ком в горле стремительно разрастается в размерах и мешает нормально дышать. Слезы выступают на ресницах, а чувство благодарности вытесняет и мгновенно поблекшие обиды, и выцветшее недопонимание.

– Не нужно ничего отменять, мама. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И я даже готова назвать Сергея Федоровича «папой». Наверное. Когда-нибудь.

Улыбаюсь широко и стараюсь вложить в эти слова всю свою искренность, чтобы мама ни в чем не сомневалась. Чтобы выбрала себе в каталоге самое замечательное элегантное платье или стильный брючный костюм, подчеркивающий достоинства ее изящной фигуры. Чтобы сделала прическу у лучшего стилиста, нанесла едва заметный естественный макияж и светилась ярче тысячи лампочек, освещая все вокруг.

И не допускала даже мысли, что дочь за нее не рада.

– Такая ты у меня взрослая стала, Саша.

Растрогавшись, всхлипывает мама и утыкается острым треугольным подбородком мне прямо в макушку. Водит ладонями по спине и бормочет что-то про то, что я самое дорогое, что у нее есть. А потом мы засыпаем, крепко обнявшись. Запутываемся в простынях. И видим разноцветные радужные сны, с которыми под утро жаль расставаться.

– Вставай, соня. Опоздаешь.