Безумие на двоих (СИ)

Мажу пальцем по щеке Бариновой, когда мы трамбуемся в машину, и с пробуксовкой стартую, быстро оставляя здание ресторана далеко позади. Упиваюсь адреналином, впрыскиваемым в кровь, и боковым зрением фиксирую, что Саня тоже кайфует от скорости. В отличие от самых первых поездок она больше не жмурится, не вцепляется в подлокотник и не спешит застегивать ремень безопасности.

Моя девочка.

Вот так мы и подруливаем к пятачку, на котором стоит около десятка тачек, опьяненные эйфорией от близости и совершенно дурные от внезапно накрывшего нас счастья. Тормозим в нескольких метра от выставки автомобильного искусства и оба приклеиваемся к ярко-оранжевому Марковнику, выписывающему такие виражи, которые даже в моем понимании нельзя назвать нормальными.

– Это…?

– Крестовский, ага.

Я уныло подтверждаю Сашину догадку, пока мы с ней выбираемся из бэхи, и непроизвольно притягиваю девчонку к себе. Впадаю в зависимость от ее бережных осторожных прикосновений, подсаживаюсь на легкий цитрусово-мятный аромат и плотнее запахиваю на ней куртку, потому что порыв ветра снова хозяйничает у Бариновой в волосах.

Неотрывно наблюдаю за тем, что творит чеканутый Крест, и, как ни стараюсь, не могу вспомнить, когда его последний раз так торкало. Чтобы он проскакивал в паре сантиметров от массивных опор моста и едва не сносил ни в чем не повинный ларек с кофе, попавшийся у него на пути.

– Давно он так?

Маскируя беспокойство за друга, бесстрастно интересуюсь у подгребающего к нам Вадика и только сильнее прижимаю Сашку к себе. Сейчас она – мой островок спокойствия, моя тихая гавань. Единственная причина, по которой я не прыгаю за руль и не пытаюсь оттеснить Игната к обочине, вынуждая его остановиться.

С неугасающим волнением смотрю, как стертые в хлам шины чертят на асфальте чернильно-черные линии, как из-под колес валит клубами дым и обещаю себе вправить Крестовскому мозги. Или надрать задницу за его выходки. А, может, и то и другое.

Еще пару минут пребываю в состоянии, близком к панике, когда мотор Тойоты издает противный грохочущий скрежет, и с облегчением выдыхаю, когда Крест жмет на тормоза и выпадает из тачки, жадно хватая ртом воздух.

Дебил. Сказочный.

Не отдавая отчета своим действиям, я в мгновение ока подлетаю к одетому в черную футболку и темно-синие джинсы Игнату и отвешиваю ему смачного подзатыльника. Так, что друг вздрагивает, клацает зубами и косится на меня исподлобья.

– Совсем идиот?

– Ага.

Скептически хмыкнув, соглашается Крестовский, сплевывая себе под ноги, я же запоздало обнаруживаю, что в глазах у него – пустота. Бездонная всеобъемлющая пустота и мрачная обреченность, от которой жгучий холод ползет от макушки к самым стопам. Вымораживает имеющееся в организме тепло и заставляет долго трясти товарища за плечи, чтобы получить более-менее адекватную реакцию.

– Что у тебя случилось?

– Она аборт сделала. Прикинь, да?!

Снова теряя хладнокровие, орет Крест, а ко мне как будто сотню невидимых проводков подключают и током шпарят. Внутренности в бараний рог скручивают и серной кислотой поливают. Без наркоза скальпелем по живому орудуют.

И, если меня так от этой новости плющит, то что у Игната сейчас на душе?

– Лиля твоя?

– Ага. Не сказала, что залетела. Не посоветовалась. И про больницу тоже ни слова, естественно.

Судорожно цедит сквозь зубы друг и впервые за долгое время выглядит таким подавленным и удрученным. Как будто из него извлекли какие-то жизненно важные пружины и винтики, которые отвечали за широкую искреннюю улыбку, задорный заливистый смех, умение подколоть ближнего своего и развеселить любую толпу.

– А ты откуда узнал вообще?

– Да, батя позвонил, а она ему. Со мной даже разговаривать не стала. Браслет через него передала, который я ей на днюху дарил, вещи в чемодан покидала и улетела в Питер. Нормально, да?!

С надрывом делится своей драмой Крестовский и устало сползает по металлическому боку Марковника, усаживаясь прямо на грязный асфальт. Я же опускаюсь на корточки рядом с ним и упорно ищу намеки на то, планирует он вытворить еще какую-нибудь дичь или нет.

– Теперь что? Помчишься за ней?

– Нет. А смысл?

На удивление здравомысляще рассуждает друг и замолкает, внимательно наблюдая за тем, как к нам приближается Сашка, чье перемещение я чувствую кожей. Подходит ко мне в плотную, лохматит тонкими изящными пальцами волосы и неторопливо разминает закаменевшую шею.

– А вы теперь…?

– Вместе. Да.

Глава 29

Саша

Вместе.

Слово-то какое вдохновляющее.

От него пленительная истома опутывает с головы до ног, массивные золотистые крылья вырастают за спиной и норовят поднять высоко в небо. Хочется петь, хоть вокал – это совсем не мое. И танцевать. Кружиться в каком-нибудь вальсе, или скакать в сумасшедшем канкане, или жечь под ритмы хмельной сальсы.