Безумие на двоих (СИ)

Отклонив предложение, жму руку белобрысому Дане и спустя двадцать минут оказываюсь у себя. Наспех принимаю контрастный душ, пытаясь выветрить из башки поселившийся там плотный туман, и падаю в кресло. Ждать, когда пространство разрежет такой необходимый звонок.

Тупое ток-шоу на большой плазме, купленной недавно в рассрочку. Веселые крики ребят, долетающие сквозь окно с детской площадки. Мерно капающая из крана в ванной вода. Все это заполняет мою реальность до тех пор, пока на пороге квартиры не появляется Баринова.

Отчего-то смущенная, с легким румянцем, горящим на щеках. С лихорадочным блеском в лазурных омутах. С капельками воды, мерцающими в иссиня-черных волосах.

Видимо, на улице идет дождь.

– Можно?

Запутавшись тонкими пальцами в бледно-розовом кашемировом шарфе, она в нерешительности застывает в коридоре и как будто готовится развернуться на сто восемьдесят градусов и сбежать, пока мы с ней ничего не натворили.

Не спалили с помпой мосты за спиной. Не шокировали своим сумасшествием общественность. Не превратили в пепел весь этот гребанный город с уставшими от повседневных хлопот жителями.

– Проходи.

Ненарочно зацепив Сашку боком, я запираю замки на четыре оборота, словно это помешает ей исчезнуть, и швыряю ключи в нижний ящик тумбы. Гоняю воздух с шумом и в тысячный, наверное, раз прикипаю к изящным чертам лица сводной сестры. Задерживаюсь на упрямых заостренных скулах, припухлые губы мысленно очерчиваю и мысленно же их запечатываю собственническим поцелуем.

– Мля, целую вечность по тебе скучал.

С вызовом бросаю ей на ухо и с силой дергаю пальто так, что плотная ткань с оглушительным треском скатывается вниз по рукам. Падает пушистым облаком на пол, только никто из нас не спешит его поднимать. Напротив, Баринова торопливо скидывает белые кроссовки на высокой танкетке и впивается ногтями мне в шею. С хриплым возгласом обвивается ногами вокруг бедер, и вот я уже несу ее в спальню, напрочь забыв о том, что хотел поговорить и расставить все точки над i.

Продираясь сквозь знойное дымчатое марево, я нетерпеливо отодвигаю край кофейного шелкового топа, в который одета Сашка, требовательно скольжу пальцами по мгновенно покрывшейся крупными мурашками коже, и выбиваю из нас обоих рваные судорожные выдохи.

– Я тоже … скучала.

Потерявшись в цунами нахлынувшей эйфории, едва слышно бормочет сводная сестра и выгибается дугой, когда я распластываю ее на кровати. До боли стискиваю хрупкие запястья, вцепляюсь зубами в жилку рядом с ключицей, на дикого зверя сейчас похожу, не оставляя никакого зазора между нашими телами.

И Баринова отвечает мне тем же. Расчерчивает аккуратными ногтями линии-борозды на моих лопатках, оставляет на шее укусы-бабочки, отдает что-то жизненно важное. Отчего ноет внутри, щемит за грудиной, сердце трепыхается на немыслимой скорости.

Хоть убей, не помню, когда успел с себя футболку стянуть и как умудрился оставить Сашку без одежды. Действительность накатывает яркими перманентными вспышками, лишнее из сознания вытирает, заставляет концентрироваться только на главном.

Прислушиваться к дрожащей подо мной девушке. Откликаться на каждое ее даже самое неуловимое движение. Наизнанку себя выворачивать, лишь бы ей хорошо было.

– Люби… пожалуйста…

– Люблю.

Спустя три года снова друг с друга маски срываем, вытаскиваем наружу сокровенное, лишаемся защищавших нас брони и щитов. Предстаем такими беззащитными, что ударишь – кости переломаешь, убьешь.

– Не смогу без тебя… слышишь?

В перерыве между жалящими поцелуями лихорадочно выпаливаю и крепче жмусь к Бариновой, как будто мечтаю сплавить нас в единое целое. Чтобы ни распилить, ни отрезать, ни разделить нельзя было.

 Снова к выступающей ключице припадаю, попутно желая донести до Сашки, что все происходящее между нами давно вышло за рамки банальной физики, перевалило отметку «просто секс, и ничего личного», спаяло сильнее, чем стальные цепи.

– Люблю!

В последний раз повторяю, выкрикивая, и вылетаю в пульсирующую неоновыми огнями нирвану, выталкивая за собой сводную сестру. Какое-то время вообще ничего перед собой не вижу и не могу успокоить нарастающий тремор в конечностях, а потом стремительно закипаю, когда, наконец, различаю, что Баринова пытается откатиться на другую половину кровати.

– Саша?

Глава 46

Саша

Пережив ни с чем не сравнимую близость, отшатываюсь.

Потому что Матвей слишком много всего во мне разбудил. Первобытное больше не умещается в тесной оболочке, звериное вытесняет рациональное, под кожей гуляют остатки осколочной, что нас на ошметки чуть не разорвала.

В легких недостаточно кислорода, все тело в красноречивых отметинах, кончики пальцев немеют. Так что я бросаюсь лихорадочно их растирать, жадно хватаю ртом воздух и все равно не могу успокоиться.

Слишком долго воздерживалась. Слишком сильно скучала. Слишком упорно прятала инстинкты под замком, чтобы Зимин вот так свернул его с корнем.

 – Саша?