Безумие (СИ)

Эмили, естественно, уже околачивалась тут. Подозреваю, что с самого утра. Если она не раздражала своим неустанным присутствием меня, значит, она проделывала этот трюк с Томасом, набиваясь к нему в любимые дочурки, - более интересных занятий она и не знала.

Когда у меня интересуются журналисты или кто-либо из знакомых, в каких отношениях я состою с Ли, я стараюсь удержать на себе спокойное выражение лица и серьезным голосом ответить, что отношения между нами самые теплые. Труднейшее во всем этом деле – не засмеяться в конце фразы. Нам с ней ни в коем случае нельзя показывать миру, что между нами царит разлад, ведь миру должно казаться, что связь между нами надежнее, чем когда-то китайская стена.

Миру совсем необязательно знать, что в тайне от всех (но точно не от друг друга), мы лелеем сладкие мечты о расправе. Наше противостояние и обоюдная порча крови берет свое начало еще с самого детства, и, даже сейчас, когда мне исполнился двадцать первый год, нам так и не наскучило это занятие. Эмили, конечно же, успешно лидировала. Но и я старался не отставать.

- Даже не вздумай нагадить отцу, - предупредила меня Ли, кисло скривившись. – Это важный день для него.

- Разочаровать Томаса Хилла в себе? О, как можно, - проворчал я, не без язвительности.

Одно из самых теплейших наших приветствий. Мы с Ли синхронно повернули головы к притихшему провожатому, испытывающими взглядами пронзив его насквозь.

- Ты должен был нас куда-то отвести? – поинтересовалась Ли у него. Ох, я знал этот ее надменный тон.

Очкастый отделался коротким кивком.

- Ну, так веди, чего застрял?

Мне было нечего добавить. Парень что-то пролепетал и торопливо пошел по светлому, ярко освещенному коридору, поманив нас за собой. Я обратил внимание, что на Эмили был точно такой же халат, накинутый поверх пальто, как на этом незадачливом лаборанте, да, впрочем, как и на всех остальных людях, которых я здесь встречал. Сначала это развеселило меня, и Ли, заметив мою ехидную усмешку, выразительно закатила глаза, наверняка думая о том, какой я идиот. Я знал, как сильно ее цепляло то, что я заявился в Корпорацию в джинсах и толстовке, да еще и не напялил на себя эту лабораторную мантию. Она стеснялась меня и переживала, потому что видела угрозу срыва мероприятия, намеченного Томасом, в любой незначительной мелочи. Ли слишком дотошна и серьезна. Я задумался, останется ли она такой спустя годы.

Только тогда, возможно, я впервые задумался о том, что я бывал в Корпорации не так уж и часто: два или три раза за все время ее существования. Это странно, ведь каждый член моей семьи (по крайней мере, все те люди, что считали себя оными), без преувеличений, - сделали Корпорацию смыслом своей жизни, посвятив себя ей, а я же сам… я вспомнил, дважды сюда меня приволокли под угрозой смерти. В третий раз, нынешний, к смерти прибавилось слово «мучительная».

- Тебя невозможно терпеть, ты в курсе? – зло прошипела мне на ухо Эмили.

Я покосился в бок, рассматривая ее красивое злобное лицо. Ли была единственным человеком из всех, кого я когда-либо знал, кого действительно красила надменность или ярость. Ее глаза становились от этого глубже и выразительнее, очерчивались строгие скулы на белой коже, а темные брови сводились к прямой переносице, делая ее лицо незабываемым. Она становилась похожа на разъяренную полубогиню, сошедшую с небес, чтобы свершить свою кару над неправедными. Пугающая и отталкивающая красота, которую не мог не признать даже я. Подозреваю, внешностью она пошла в мать, потому что от почтенного рода Хилла ей достался лишь подбородок, набор хромосом и несносный характер.

Но и этого ей показалось достаточно, чтобы превратить мою жизнь в сущий ад на земле.

- Я несносен тебе даже, когда молчу? – поинтересовался я, усмехнувшись. – Да это можно считать достижением!

- Безответственный кретин, - прошипела Ли, гневно зыркнув в мою сторону.

- Не забывай улыбаться на камеру, принцесса, - фыркнул я. – Не подведи папочку.

Лифт спас нас от дальнейшей перебранки. Собственно, и дальше нам не представился шанс на выяснение отношений: вокруг постоянно было слишком много людей. Прилюдно нам с Эмили было запрещено ругаться и хоть сколько-то подрывать авторитет Хилла, поэтому мы шли молча, словно пленники. Я старался не смотреть в сторону Ли, потому что хорошо знал, сколько раздражения способно у меня вызвать ее надменное и высокомерное выражение лица. Я не мог допустить себе заводиться именно из-за этого, потому что не до конца был уверен, что на моем лице не было написано того же самого.

Когда мы вошли в обширную лабораторию, там уже было полно народу. Начиная от служащих в медицинских халатах, заканчивая пятеркой журналистов. Я сразу подумал, что Томас, скорее всего, пригласил в свою Корпорацию представителей только самых значимых изданий страны и не меньше. Они стояли группой, со своими планшетами в руках, в любую минуту готовые записывать все происходящее.