Безумие (СИ)

- Устроит, только мам, глаза у всех есть и скоро вы пропалитесь!

И да, мы пропалились, как говорил Сашка. Случилось это слишком неожиданно и странно. Хотя о чем я вообще, в моей жизни все выглядит странно.

- Сегодня меня не будет ночью. – Спокойно говоришь мне на выходе из спортзала, а я спотыкаюсь о маленький порожек и пытаюсь заглотнуть зарождающуюся панику, куда ни будь поглубже, например, в чертовы ноги, которые резко перестают заплетаться от усталости. А когда у меня это немного получается, ее место занимает гнев, живой и чистый с примесью чего-то отвратительного. Это то самое чувство, которое строит в моей голове тысячи вариантов того как ты собираешься проводить это время без меня.

Вот ты сидишь в кругу своих людей и обсуждаешь ебучие и очень, очень важные дела стаи. – И это блядь самое невинное, что лезет в голову.

Вот ты обернулся, расправил плечи, размял шейные суставы, прорычал, что-то в пустоту лесного массива и сорвался с места, так словно за тобой выпустили тысячи адских гончих. Но это не так, подстегивает тебя то, что, где-то там, вдалеке, дезориентированной походкой пытается скрыться человек. Может быть, я даже знаю этого человека? Чушь конечно.

Вот ты накидываешь свою кожанку, спускаешься в гараж, заводишь машину и она, визжа шинами, оставляет черный след смазанного протектора, устремляется на выезд в город, и в бар или клуб, не важно. Вот ты заказываешь себе выпивку и занимаешь vip столик и начинаешь напиваться и наблюдать из тени за смертными, их развлечениями, танцами.

Вот к тебе с рассветом раздается тихий стук в комнату, а ты не спал, ты ждал. Это пришла она – высокая, черноволосая девушка в расстёгнутом плаще, а под ним сексуальное черное, кружевное белье и высокая шпилька на черных лакированных каблуках от Christian Louboutin, и долбанное вожделение в глазах. Она хитро, прищуривает их и с соблазнительной улыбкой протягивает к твоей груди длинные ухоженные пальцы. Мягко поглаживает ее, и ты БЕЗ УЛЫБКИ освобождаешь ей проход, запускаешь ее к себе.

И мне не хочется даже думать о том, что происходит за закрытыми дверями, не хочется представлять, что ты все же запускаешь ее и даришь ей обворожительную улыбку, или взгляд в котором искрами вспыхивает вожделение. Мне не хочется думать о том, что ты позволяешь, кому то прикасаться к себе и даришь ласку в ответ!

И еще хуева туча этих «ВОТ ТЫ» и каждое хуже предыдущего, извращенней.

- Не будет и ладно. – Скупо отвечаю и, опустив многострадальную голову, иду на ужин, который кусками застревает в горле и с трудом проваливается в онемевший желудок. Лис, что-то рассказывает, по улыбкам остальных, понимаю, что-то веселое и я растягиваю губы вслед за остальными и продолжаю пытать свой желудок, а за одним и мозг. А ты ешь, так словно только, что не свернул мне его.

Последний глоток чего-то горячего и я ухожу вслед за тобой и вздрагиваю от пустого места около моей двери и снова это «ВОТ ТЫ», только теперь уже у этого только одно развитие событий, там, где ты и длинноногая брюнетка. Я знаю, ее зовут Мила, она сестра Алевтины, ей двадцать пять лет и она живет на втором этаже в восточном крыле, а это всего не больше ста шагов до твоей двери. Она частая гостья, в студиях по распределению патрулей, особенно тогда когда ты там. А ты не замечаешь ее стеснительного взгляда бросаемого в твою сторону или просто делаешь вид, что не замечаешь. И да, блядь, она действительно хорошая девушка, хорошая до зубного скрежета и это бесит. Бесит ее румянец на круглых щечках, ласковая улыбка стоит только появиться тебе в зоне видимости. Бесит ее глаза, которые отражают восторг от того, что ты с ней здороваешься и доброта, когда она смотрит в пустоту моего капюшона. Просто бесит, не смотря на все свои плюсы.

Холодный душ притупляет злость, притупляет болезненный перезвон в голове, притупляет ревность, но не полностью и я, выйдя из него, достаю гитару. Ничего на ум хорошего не приходит, только, как на повторе проигрывать второй куплет «Я сошла с ума» Татушек. Пою тихо, надрывно, а после каждой строчки моя голова как от пощечин мотается по сторонам, а вот боли от фантомных ударов нет. Хотя не важно, больно отчего-то внутри. От слов, от тебя, от пустоты в темной комнате и я не выдерживаю, я проклинаю себя за эту слабость и все же встаю и выхожу. Иду туда, куда давала себе зарок не ходить. Иду к тебе и не чувствую холодного ветра распахивающего накинутую наспех кофту. Не чувствую по-зимнему, холодного солнечного света, не слышу скрип двери главного особняка. Не замечаю удивленного взгляда охранника на посту, не замечаю, как так быстро поднимаюсь на второй этаж, как замираю напротив твоей двери. Не понимаю, почему прижимаюсь к ней лбом и прислушиваюсь к звукам. Не понимаю, зачем заношу свой кулак и зачем один раз им ударяю по лакированному дереву двери и тут я очухиваюсь.

Слышу шаги и отскакиваю от двери на максимально безопасное расстояние, и мой взгляд начинает метаться по сторонам в глупых просчетах «успею ли я сбежать отсюда, пока ты меня не заметил?»