Безумие (СИ)

Но все же я киваю на эти долбанные браслеты, и вижу как удовлетворенная, мягкая улыбка еще больше окрашивает эти пухлые щечки, углубляет ямки на них. А во мне начинает плескаться ярость, хорошо приправленная ревностью. Воздуха становится меньше.

- Я недавно вышла замуж. – Кивает она и это блядь не та информация, что я хотела получить от нее. Не психовать, не думать, а маска скроет. Спрячет все, и меня. Сохранит безнадежность внутри.

- Как имя счастливчика? – Надеюсь, что сейчас на моем лице не заметен оскал от обрушающегося мира.

- Антон. Представь себе, он один из стаи. Он хорошо тебя знает, только сейчас не здесь, уехал по делам. Всевышний, никогда бы не подумала, что влюблюсь в такое хладнокровное существо, но как говорится, пути наши неисповедимы? – А я пропускаю весь остальной треп мимо ушей, после имени Антон. И благодарю Всевышнего уже по другому поводу.

- Точно. – Подмигиваю ей и оборачиваюсь на мнущегося Пьера. Держать воск на лице становится проще.

- Знакомьтесь мой парень Пьер.

Остальное начинает сливаться, в один долбанный фарс с моими скупыми улыбками, и мнимыми поздравлениями в налаживающейся личной жизни. Смотрю на дорогу, которую выучила чуть ли не наизусть, смотрю на траву, она мне кажется другой, родной и воздух. Морозный и свежий, а еще тьма, опутывающая наши фигуры. Ластится, как кошка.

Короткая дорога до знакомого светлого здания в наступающих сумерках и пытка продолжилась уже там. Не давая мне расслабиться, не давая забиться, куда-нибудь в пустоту и темноту с наличием на той территории застеленного горизонтального пространства, где я смогу расслабить окаменевшие мышцы и заставить свой мозг хотя бы на время замолкнуть. Обед и дружеская беседа, кажется насмешкой мне над самой собой, извращённой пыткой, но и он заканчивается, и я со спокойной совестью переступаю порог центра обучения. Переступаю и вдыхаю запахи, присущие только этому зданию. Этот запах ассоциируется у меня только с глухой болью в сердце и глупой надеждой. Желанием почувствовать.

Поднимаюсь на второй этаж, прислушиваюсь к мягкому скрипу дерева под тяжестью ног, прислушиваюсь к шуму из столовой. Мы не одни, Мила почему-то решила, что нам с Пьером обязательно нужна нянька или возможно она возомнила себя моей подругой? Фиг знает, но я послушна, иду, вцепившись мертвой хваткой в конечность Пьера, и реже стараюсь моргать. Стараюсь заглушить желание закрыть глаза, представить его. Рядом. Протянуть руку, пошевелить пальцами, потрогать воздух и представить обжигающее прикосновение. Движение сухих, горячих пальцев, которые слегка надавливая, ведут только ему понятные дорожки по коже, по синим венкам, прослеживая их путь и хладнокровный взгляд. Завораживающий контраст хладнокровия и горячего прикосновения.

«Если бы ты мог что-то сказать, ты бы нас спас». В голове только строчка из какой-то песни, а главное испытание только впереди… в трех…двух шагах. Щелчок, поворачиваемого ключа и Мила, наконец, замолкает, а я поднимаю взгляд на погибель. Моя дверь. Моя чертова комната, хранящая в своих недрах фантомные фигуры нас. Пропитанные злостью стены от последнего скандала.

- Здесь ничего не изменилось. – Шепчу в тишину, не переступая порога, смотря в сумрак и знакомые очертания мебели.

- Да, комната была все это время закрыта. Вик, там на подушке. – Она кивает в сторону кровати, моей кровати и я прослеживаю этот кивок.

- Что? – Выдыхаю на что-то белое.

- Это письмо, оставленное тебе. Его ни кто не читал, просто оставили все как есть…

Я уже не слушаю, я срываюсь и в пару шагов приближаюсь к сложенному листку. Только не беру в руки, замираю, усмиряю долбанный моторчик в груди, сжимаю кулаки, не хочу показывать дрожь пальцев, не забочусь о сброшенной маске. Сосредотачиваюсь только на белом квадратике и хочу скрестить пальцы, загадать желание. Но нетерпеливые руки уже вцепляются, потрясывая раскрывают, а взгляд замирает.

«Я обещал отпустить.»

И все. Только строчка, без подписи, без обращения, но я знаю, от кого это. Он обещал? Блядь, а у меня он не спросил, нужно ли это мне?

- Вика? – Теплая рука дотрагивается до плеча, скользит, поглаживая спину. Успокаивает?

Запускаю руки в волосы, зачесываю длинные пряди назад, ладонями стираю росчерки слез и слаживаю белую бумагу обратно в квадратик, прижимаю к носу, вдыхаю и не чувствую ничего. Словно все прошлое, уже давно выветрилось. Словно и не касались белого листа горячие пальцы. Стерильная чистота.

- Вот так, давай, еще немного. – Пьер как душевно больную укладывает меня, гладит по голове, а я наверное уже сожгла последние силы на эту строчку, поэтому подчиняюсь ему, послушно откидываю спину на мягкую подушку и покорно закрываю воспаленные глаза.