Безумие (СИ)

Глупость, меня же похитили днем. Или лучше сказать добровольно-принудительно сопроводили до места моего жертвоприношения? Да, на верное лучше так сказать. Моя кровь скоро тоже впитается в грешную землю, растворится под каплями проливного дождя, а тело спрячут, закопают, сожгут или еще бог знает что сделают и…? И все. Пройдет год, может два… перестанут искать родственники, забудут те немногие друзья, что до этого момента пытались участвовать в моей жизни, непутевую и молчаливую меня, а мне безразлично.

Остался страх, и только перед тем, каково это в последний раз вдохнуть свежий воздух? Умирать больно, а если больно, то насколько? Выдержу? Навряд-ли, скорее всего, буду рыдать, и умолять о жизни как беспозвоночная тварь, валяться в ногах и утыкаться влажным лицом в черные лакированные ботинки от какого-нибудь очень крутого обувного мастера. Молить о пощаде. Ненавижу свою слабость. Ненавижу себя за это, но я такая, какая есть. Не могу с гордо поднятой головой кинуться в горячие объятия смерти и получить заслуженный покой с торжествующей улыбкой на лице. Буду мерзкой тварью, а торжествующая улыбка осветит только безумные глаза хищника.

- Почему так тихо? – На грани слышимости задаю вопрос пустоте. Она привычно молчит в ответ. У нее с этим монстром заговор против меня.

Вчера он убил своего родного отца, а сегодня такая зловещая тишина. Разве не должны устраиваться поминки по былой власти или чествование новой? Надеюсь, за ночь он успокоился и перестал меня винить в своем поступке? А если не перестал, то что? Сегодня вечером окончательно задушит или сломает мою тонкую шейку своей горячей лапой? Да и ладно, все равно я уже устала от этого ожидания. Немного боли и все закончится. Всегда так, хочу и уверяю себя, что готова уже, а на самом деле это только бравада. Ложь. Обычная ложь, дающая немного сил и смелости.

Ежусь, от солнечного луча, вырвавшегося из плотного облака, и упавшего на мое лицо. Тут же плотней закутываюсь в плед, испугавшись собственного громкого вздоха. Чувствую себя нарушителем благословенной тишины.

Где опечаленные лица, где громкий рев по убиенному, где траурные похороны?

У меня в голове мелькают строки из подходящей для ситуации песни, и я рискую, прерываю злую тишину своим голосом. Слабым, не смелым, совсем не ехидным, каким должен быть для этой песни. Знаю, он услышит его. Опять устала от неизвестности, но конец скоро.

В рассветный час шакал о голоде забыл,

Следил с холма за мрачной конницей в дали…

Сегодня черный день, владыка мира мертв.