Безумие стали

– Надо еще уметь с ним обращаться! Молод еще твой дракон, опыта нет! Вот Юдин Витербор – да. После Ларкина он самый искусный мечник, ставлю на него, ик!

– А я слышал, что Змей опять заскучал, – сказал третий барон, утирая бороду от пролившегося эля. – Да и немудрено, от кого ему короля оборонять? Вот возьмет, и вновь в турнирах участвовать начнет. А что? Его величество разрешит, Ларкин любимчиком числится у Родрика.

– Выскочка твой Ларкин!

Последующие слова поклонника Витербора заглушил грохот копыт. По тракту к замку спешил гонец на взмыленном коне, с морды бедного животного летела красноватая пена. Измученного воина перехватили, кто-то сунул баклажку. Мужчина жадно припал к горлышку и, захлебываясь, начал пить. Струйки эля текли по запыленному лицу и шее, в уголках покрасневших глаз застыл корочкой гной. Гонец скакал не останавливаясь, не щадя себя и коня, поняла Зара. Хорошие вести так не везут.

Воин напился и, отдышавшись, обвел непонимающим взглядом обступивших его дворян.

– Что случилось? – спросили его.

– Второй кордон уничтожен, – прохрипел гонец.

Джаб.

Хоть Генри и попросил идти тихо, но у Нивельхейма это получалось плохо. Всё-таки он рыцарь, а не какой-то там охотник! Джаб продирался через кусты, заходя с правой стороны на поляну. Оттуда долетело: «Сэр?», затем звук удара и мимо просвистело что-то, круша ветви. Проклиная всю малину на свете, Нивельхейм выбрался из колючих зарослей, на ходу высвобождая меч.

Его помощь уже не требовалась. Оруженосец Юдина стоял, согнувшись, и баюкал ушибленную руку. Перед ним лежал разряженный арбалет, у кустов пофыркивали стреноженные кони, укрытые попонами с гербом Витерборов. Ларкин поигрывал стеком, следя за всхлипывающим юношей. Джаб убрал фальчион и воскликнул:

– Ты же мог убить меня, стервец!

– И непременно сделал бы это, не выбей я арбалет, – сказал Змей.

– Будь моя воля, обязательно запретил бы богомерзкое оружие, – пробурчал Джаб. – То ли дело меч! А из этой дряни любой негодяй тебя упокоить сможет.

– Ну, мой оруженосец вполне благовоспитанный юноша. Не так ли, Чак?

Тот кивнул, держа на плече оружие всех негодяев, и коротко доложил, что на дорожке все спокойно. Следом показался Ульрих Тронвольд. Джаб в который раз посочувствовал хромому отпрыску Жеребца, испытывая невольное смущение, как любой другой здоровый мужчина при виде калеки. Впрочем, Уль нисколько не тяготился своего увечья, на той поляне он показал себя молодцом – даже трость и Мстителя не забыл достать из малинника. Джаб подмигнул Ульриху и встряхнул оруженосца Витербора.

– Как зовут тебя, стрелок?

– Филипп, – вымолвил тот.

– Это Юдин научил тебя охотиться на благородных рыцарей? – спросил Генри.

– Нет, сэр. Извините меня, сэр. Я испугался, думал – медведь.

– Медведь в королевском парке? Не смеши меня! – Ларкин дернул собеседника за подбородок и выговорил: – Юдин приказал тебе охранять тропинку к беседке, ты отошел к лошадям, а когда услышал шум, запаниковал и решил стрелять. Я прав?

– Да, сэр. Кони тревожились, вот я и сошел с дорожки.

– Конечно, тревожились! Это я их растревожил, чтобы тебя не бить. Ну, а сейчас пришлось…

– Я не хотел убивать вас, – сказал Филипп, глядя на Джаба. – Думал пугнуть только, чтобы не шли по тропинке.

– Какой самоуверенный оруженосец у Юдина, – заметил Змей и прокричал юноше в лицо: – Зачем ты ездил к Мулутхаю?!

– Отвозил письмо, сэр! – по-военному четко ответил тот и даже вытянулся.

– Что в нем было написано?!

– Не могу знать, сэр!

– Ну а сам-то как думаешь? – резко сменив тон, ласково спросил Генри.

Джаб с удовольствием наблюдал за другом. Прочувствовать настроение человека, вычислить его слабости и сыграть на них – это нужно уметь. Филипп поник и еле слышно выговорил:

– Мне кажется, сэр, что мой господин решил подговорить сарматов развязать войну.

– Так… Пожалуй, я вернусь и закончу начатое, – сказал Генри, порываясь уйти.

Джаб удержал его. Мало ли что думает юнец? Возможно, слышал обрывки разговоров, но понял слова превратно, а ссориться с герцогом Бруно Витербором решился бы только безумец. Или Ларкин. Нивельхейм остановил Генри и высказал свои опасения. Тем более, это подло – добивать раненного.

– Зато справедливо, – огрызнулся Змей, но с поляны не ушел. Задумчиво похлопал стеком по боку и произнес: – Вот что, любезный Филипп. Мы готовы простить тебя, но в обмен на это ты сообщишь мне, если узнаешь что-либо новое про затею своего господина. Надеюсь, ты не хочешь быть замешан в государственной измене?

– Конечно нет, сэр!

– И?

– Я… я всё сделаю.

– Хорошо. Не советую нас обманывать, я вожу знакомство с королевским дознавателем. Слышал про Папашу Вислоу? Вот. Могу тебя тоже познакомить. А сейчас бери лошадей и иди на поляну с беседкой. Твоему господину определенно нужна помощь.

– Как же я оправдаюсь? Что мне сказать ему?

– Лучше всегда говорить правду, – изрек Генри. – Скажешь, что злодей Ларкин незаметно подкрался к тебе и обезоружил, поэтому ты не смог помешать ему творить различные бесчинства, о чем сейчас горько сожалеешь. Всё понятно?

– Так точно, сэр!