Безумие стали

Уль взял желтоватый комочек и посмотрел на кобылу. Ростом в холке она была ему по грудь. Густая черная грива закрывала глаза, изящные тонкие ноги свидетельствовали о быстроте, а поджарые бока – о выносливости. В сравнении с горячим абиссинцем джангарская лошадка выглядела кротким ягненком, но именно это и понравилось Ульриху. Он осторожно протянул руку. Влажные губы уткнулись в ладонь, юноша засмеялся.

– Щекотно!

– Вот и познакомились, – сказал отец. – Как назовешь?

– Звездочка, – ответил Уль, дотронувшись до белого пятнышка на носу кобылы. Та тряхнула гривой и негромко заржала.

– Понравилось, – кивнул эрл. – Я распорядился поставить седло с высокой лукой, каким экипируют турнирных драгуаров. Спина будет уставать меньше. Подсадить тебя?

– Я сам.

Опираясь на трость, Ульрих встал в стремя. Руки предательски задрожали, кобыла не шелохнулась. Юноша заметил, что за ним наблюдает не только отец, но и кирасиры. Он сжал зубы и задом протиснулся в седло. Звездочка переступила копытами. Она чувствует мой страх, подумал Ульрих, и точно сбросит, если я буду бояться. Он оперся на луку и медленно перенес больную ногу. Носок сапога нащупал треугольник стремени. Получилось! Отец одобрительно хлопнул по плечу.

– Сделай круг по двору.

Я уже совершил подвиг, хотел сказать Ульрих, но молча кивнул. Он тронул поводья, казалось, Звездочка только этого и ждала. Она потрусила вдоль стены, миновала злополучную изгородь, и перешла на рысь. Юноша смотрел строго перед собой, не замечая подбадривающих возгласов воинов и заинтересованных взглядов слуг. Он застыл в седле, держась так прямо, будто проглотил копье, а в голове билась единственная мысль – лишь бы не упасть, лишь бы не упасть! И следом – позора не оберешься.

Звездочка сделала круг и побежала дальше. Ульрих собрался натянуть поводья, но с удивлением понял, что не хочет этого делать! Страх отступал. Грудь наполняло давно забытое чувство – восторг от быстрой скачки, когда ветер бьет в лицо, а земля внизу проносится так быстро, словно у тебя выросли крылья! Юноша нашел взглядом отца – тот улыбался. Звездочка бежала уже галопом, копыта отбивали по мостовой победную дробь, люди торопились убраться с дороги. Острая льдинка еще ворочалась где-то глубоко внутри, но Ульрих решил, что знает, как окончательно излечиться от боязни падения. Воин должен побеждать страх!

Семилетнему мальчику та изгородь вокруг огорода казалось непреодолимой стеной. Сейчас он повзрослел, но забор продолжал стоять – непокоренный. Уль натянул поводья. Звездочка притормозила у бочек с рыбой, развернулась и начала разгон. Замелькали камни кладки, пятна лиц слились в сплошную полосу. Трость била по ноге, юноша отбросил её в сторону. Изгородь приближалась. Краем глаза Ульрих заметил, как бросился наперерез Гридо, но его остановил окрик эрла. Тридцать футов, двадцать, пора! Юноша вцепился в поводья, пятки стукнули в бока лошади. Не сбавляя скорости, Звездочка прыгнула. Черная грива хлестнула по лицу, Уль начал заваливаться вбок. Передние копыта прошли в дюйме над изгородью, совсем рядом мелькнула бурая жердь, и раздался громкий треск.

– Нет!

Вскопанная грядка приближалась с пугающей быстротой. От падения его спасла высохшая нога – не желая сгибаться, она намертво застряла в стремени. Ульрих сгреб поводья вместе с гривой и смог выровняться в седле. От удара клацнули зубы. Звездочка присела на передние ноги, но выпрямилась и пробежала по взрыхленной земле. Перед глазами плавали золотые искры, во рту ощущался соленый привкус. Юноша обернулся. Прыгнув, кобыла зацепила задними копытами жердь и та переломилась. К нему торопился Гридо, отец смотрел странным взглядом. В момент прыжка кричала мать. Она стояла на пороге замка, лицо было белее мела, но глаза метали молнии.

– Если вы, милорд, так воспитываете сына, то боюсь, он не доживет и до двадцатой зимы!

Гридо снял с лошади и подал трость. Ульрих заковылял к матери, понимая, как опрометчиво поступил. Но сожаления не было, его распирал восторг – он смог, он сделал это! Кларисса достала платок.

– У вас кровь, виконт!

– Мама, я просто язык прикусил, ничего страшного.

Кларисса хотела что-то сказать, но заплакала и скрылась за дверью. Ульрих посмотрел на отца, тот развел руками. Лучше подождать, пока мать успокоится, а уже потом говорить по душам, решил юноша.

– Спасибо за Звездочку, отец. Матери я всё позже объясню.

– Ты молодец, – сказал Ксант. – Я не поверил глазам, когда мой сын пошел на штурм этой изгороди, но ты справился.

– Я же Тронвольд!

Стоящий рядом Парэ прогудел что-то одобрительное, подошедший Карота похлопал Ульриха по плечу.

– Ты истинный сын Стража Границ! – и уже тише сказал эрлу: – Милорд, у меня плохие новости.

– По коням! – скомандовал Ксант.