Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем

Конечно, возможно такое, что люди станут мудрее в своих отношениях с социальными медиа и в итоге будут использовать поисковые системы, выкроенные специально под их нужды – так же, как они склонны предпочитать средства массовой информации, созвучные с их потребностями и существующим взглядом на мир. Или, возможно, технологические компании будут успешны до какой-то степени, и их мировоззрение станет повсеместно и целиком общепринятым. Будет ли так уж плохо, если поколение или два спустя школьники будут думать, что их страна всегда выглядела так, как она выглядит сейчас? И что темнокожие и белокожие люди были довольно равномерно распределены по Европе XVII века? Будет ли какой-то вред от того, чтобы гетеросексуалы чувствовали большее расположение к гомосексуалам, включая изображения того, как те проявляют свои чувства друг к другу? Будет ли плохо, если молодые гетеросексуалы станут думать, что примерно 50 % или больше среди людей – геи? Вы можете увидеть, как легко соскользнуть в эти убеждения. Если бы действительно была возможность уменьшить долю расизма, сексизма и гомофобии, кто бы не хотел воплотить ее при помощи любых возможных инструментов и механизмов?

Одна непреодолимая проблема, связанная с этой позицией, заключается в том, что она приносит правду в жертву политической цели. Более того, считается, что правда – это часть проблемы, препятствие, которое необходимо преодолеть. Проблему тех периодов прошлого, где разнообразия и репрезентации не хватало, можно легко решить при помощи изменения этого прошлого. Кто-то из пользователей самой популярной в мире поисковой системы заметит кое-что из происходящего. Кто-то заметит все это. Но большинство людей на повседневном уровне, используют ли они Google, Twitter или любой другой крупный технологический продукт, будет просто ощущать, что происходит что-то странное, что им дают вещи, о которых они не просили, что они участвуют в проекте, на участие в котором они не подписывались – в стремлении к цели, которая может быть им не нужна.

3. Раса

Когда Мартин Лютер Кинг-младший обратился к толпе со ступеней мемориала Линкольну в Вашингтоне, округ Колумбия, 28 августа 1963 года, он апеллировал не только к основам справедливости в фундаментальных традициях и принципах Америки; он также сделал самое красноречивое заявление всех времен о том, как правильно обращаться с другими людьми. Он говорил это не только спустя сотни лет, в течение которых чернокожие американцы были рабами и людьми второго сорта, но и в эпоху, во время которой расистские положения все еще находились в законодательстве американских штатов. Законы о расовой сегрегации и законы, запрещающие смешение рас, работали и могли наказывать смешанные пары влюбленных.

Центральным и величайшим нравственным озарением Кинга было то, что в будущем, о котором он мечтал, его дети могли «однажды жить в нации, где о них будут судить не по цвету кожи, а по их личности». Несмотря на то, что многие люди предприняли попытку жить в соответствии с этим представлением – и многим это удалось, – в последние годы развилось коварное течение, которое решило отвергнуть мечту Кинга и настаивать на том, что личность – ничто по сравнению с цветом чьей-то кожи. Оно решило, что цвет кожи – это все.

В последние годы мир оказался осведомлен об одном из все еще существующих подполий, где ведется опасная игра. Начиная с момента президентских выборов в Америке в 2016 году медиа уделяли большое внимание остаткам белого супремасизма и белого национализма, сохранявшихся в США и Европе. Но в целом общество выработало единое мнение относительно таких людей. Игры с темнейшими пятнами истории вызывают мало одобрения в обществе. Мнение практически всех медиа и политиков относительно людей, исповедующих белый этнонационализм, – это безоговорочное осуждение.

Однако отказ от мечты Кинга происходит не отсюда. Он исходит от людей, которые почти наверняка уверены, что следуют тем же путем, какой очертил Кинг, стоя на ступенях мемориала Линкольну в 1963 году. В стремлении к антирасизму эти люди превращают вопрос расы из одной из важных тем в нечто более важное, чем все остальное. В тот самый момент, когда вопрос расы мог наконец быть сочтен решенным, они вновь решили сделать его самым важным.

Академический мир