Безумие толпы

Она знала, что чем дольше будет она ходить вокруг да около, не говоря о главном, тем сильнее будет нервничать человек перед ней. Он, как и его брат, имел мощное сложение. Но этот Тардиф был невысок и коренаст, а с морщинистого одутловатого лица смотрели влажные глаза много пьющего человека.

Изабель продолжала задавать ему безопасные вопросы о маршрутах и снежных условиях до тех пор, пока наконец Альфонс Тардиф не сорвался:

– Слушайте, я знаю, почему я здесь. Но мы не имели в виду ничего плохого. Не…

– Прошу вас, месье Тардиф, – проговорила адвокат Лакомб.

– Нет, я хочу говорить.

Для этого адвокат не советчик, подумала Изабель.

– Вы участвовали в нападении на Эбигейл Робинсон в спортзале два дня назад? – спросила она.

– Уча… нет. – Он вздохнул. – Мы не хотели ничего такого.

– Значит, стрельба была случайной?

– Стрельба была не для того, чтобы убить. Только чтобы заставить ее замолчать. Может быть, напугать. Не убить. Слушайте, Эдуард – настоящий снайпер. Если бы он хотел попасть в нее, то попал бы.

– Он вам об этом говорил, когда попросил спрятать пистолет?

– Не отвечайте, месье Тардиф, – предупредила адвокат.

– Они уже все знают. Я хочу, чтобы это закончилось. Да, я спрятал пистолет.

– А хлопушки?

– И хлопушки. В туалете. Эдуард тем временем отвлекал смотрителя. Такой был план.

– Вы должны были там находиться?

– Нет. Эдуард велел мне убраться подальше.

– Вы видели, что случилось на лекции?

– Нет. Интернета в глубинке Абитиби нет. Но я слышал о том, что произошло. Никто не убит, все живы.

– Но не благодаря вам и вашему брату.

Перед Изабель на помятой металлической столешнице лежал телефон, и она включила воспроизведение видео.

Тардиф смотрел, дыхание его становилось все более затрудненным. Когда стали взрываться хлопушки и в толпе возникла паника, брови месье Тардифа сошлись на переносице.

А потом раздались выстрелы.

– Глупый говнюк, – отрезал он. – Но промахнулся. Как мы и планировали.

– Чуть-чуть.

Лакост остановила воспроизведение.

– Вероятно, кто-то дернул его за руку.

– Кто еще был вовлечен в заговор?

– Никто.

– Зачем вы это сделали, месье Тардиф? – Изабель говорила тихим, спокойным голосом. Явно пытаясь понять. – У вас нет криминального прошлого. Вы и ваш брат честные работящие люди, достойные члены общества. Почему вы вдруг решились на это? Даже если план состоял только в том, чтобы напугать профессора Робинсон, вы должны были понимать, что выстрелы могут вызвать панику. Несколько человек и в самом деле получили травмы. У одного случился сердечный приступ.

– Боже мой, я прошу прощения. Мы не подумали. Он поправится?

– Надеемся. Но если поправится, то не благодаря вам.

Теперь Альфонс Тардиф был зол. Даже впал в ярость.

– Какой же идиот!

– Кто?

Казалось, он борется сам с собой.

– Я. Мы всего лишь хотели напугать ее. Только и всего.

Альфонс Тардиф подробно рассказал о том, где он был в день лекции. С кем. Назвал охотничьи домики, в которых они останавливались.

После чего ему было предъявлено обвинение в пособничестве при попытке убийства.

* * *

В подвале гостиницы и спа Арман разговаривал с Жаном Ги.

– Криминалисты пришли к тому же выводу, что и мы, – сказал Бовуар. – Орудием убийства было полено, подготовленное для костра. Агенты ищут его в лесу.

– Я с ними побеседовал. Откровенно говоря, сомневаюсь, что они его найдут. Думаю, его бросили в костер. Билли Уильямс засыпал костер снежком, но молодой человек, который нашел тело…

– Жак Бродер.

– …сказал, что, когда бросил палку в костер, там было пламя. Потом поднялся ветер, и, возможно, под пеплом были угли и пламя снова появилось, но я думаю, что этим углям еще и помогли разгореться.

– Потому что в костер попало орудие убийства, – кивнул Бовуар.

Несколько минут спустя появилась Изабель и доложила о допросе Альфонса Тардифа.

– Все совпадает, – сказала она. – Так что эту часть дела можно закрывать.

– Да, – согласился Гамаш.

На одно расследование меньше, на одно осложнение меньше – это всегда неплохо. Но…

– Тебе что-то не дает покоя, Изабель?

– Кажется, все как-то уж слишком просто. Альфонс Тардиф мог ничего и не говорить. Он не обязан был признаваться. Никаких доказательств у нас нет. Если бы он сидел себе тихо и слушался адвоката, нам пришлось бы его отпустить.

– Может быть, он хотел признаться, – сказал Бовуар. – У некоторых возникает такое желание.

– Может быть.

– Но?.. – продолжил Бовуар.

– Не знаю. По-моему, все получилось слишком уж быстро, слишком уж гладко. А когда я показала ему видео, он по-настоящему разозлился, словно происшествие в зале было для него неожиданностью.

– А разве не было? Он же не присутствовал на лекции, – заметил Бовуар.

– Нет, он заявил, что зол на себя, но я думаю, он обозлился на брата за то, что тот сотворил. Так мне показалось.

– И что еще ты можешь сказать по этому поводу?

– Да ничего особенного. Мне представляется, что они такие, какими кажутся. Два местных мужика, которые вляпались по самые уши, оттого что голову не включили.

– Ты думаешь, они намеревались ее убить? – спросил Бовуар.