Безумием мнимым безумие мира обличившие

Приехал как-то к нам один человек в простой мирской одежде — я тогда встречала приезжавших в обитель и размещала их — и сразу говорит: «Отведи меня к матери Екатерине!» Привела его в богадельню в келию матери Екатерины, а она, как лежала, сразу поднялась и земной поклон ему сделала. Потом мы узнали, что это игумен Исаия с Афона. Был он в Пюхтицах первый раз, и мать Екатерина никогда раньше его не видела. Впоследствии его духовные чада сообщили, что он умер в самый праздник Благовещения.

Сестры Пюхтицкие помнят скорбное время конца 1961 и начала 1962 года, когда над обителью нависла черная туча и колокола перестали звонить…

Мать Екатерина взяла на себя подвиг, чтоб переменить гнев Божий на милость. Перед началом Великого поста 1962 года она ушла в затвор, избрав себе местом жительства настоятельский дом, и пребывала там в посте и молитве до Пасхи того года. За это время не только приезжие, но даже никто из сестер не видел ее лица, кроме проживающих в игуменском доме.

Прошел Великий пост. Наступила Преблагословенная Суббота. И гроза миновала. Мать Екатерина вышла из своего затвора. В Пасху впервые после долгого молчания колокола гудели радостно, победно: «Слава Богу!»

«Помнится, перед вечерним богослужением я зашла к блаженной старице, — рассказывает сестра Е. — Она лежала на своей кровати, я встала рядом и о чем-то с ней беседовала. Вдруг она спрашивает: «Ты видишь, как святые идут в храм?» — «Нет, мать Екатерина, не вижу». — «А я вижу. Они приходят раньше людей. Идут… Идут друг за другом…» И стала меня торопить: «Иди, иди скорее в храм, пока еще служба не началась».

***

«В начале декабря 1964 года мне пришлось встретиться с великим подвижником благочестия и большим церковным деятелем блаженной памяти митрополитом Мануилом, который в то время управлял Куйбышевской (Самара) епархией, — вспоминает сестра Е. — В момент нашей беседы владыка много и подробно расспрашивал о блаженной старице Екатерине, называя ее схимонахиней, хотя тогда она еще не имела пострига в мантию. Что могла, я рассказала владыке о матери Екатерине, в заключение добавив: «Владыка, мне кажется, вы похожи друг на друга». Я имела в виду их беспредельную самоотверженную любовь и жалость к людям, полное жертвенное посвящение своей жизни на служение Богу и ближним. Да и во внешности их что-то было общее: маленький рост, худощавая фигурка. Даже черты лица напоминали друг друга: овал лица, продолговатый нос и эти большие серые глаза, в которых отражалась большая душа…

— Да, мы с ней встречались, — сказал владыка.

— Как встречались, лично?! — воскликнула я, зная, что этого не могло быть.

— Нет, — улыбнувшись, опустив голову, ответил старец.

В день Ангела матери Екатерины владыка послал ей поздравительную телеграмму, адресовав: «Схимонахине Екатерине». Когда я уезжала, он просил земно поклониться блаженной старице.

По приезде домой я пошла к матери Екатерине и передала ей поклон от митрополита Мануила, и она также удивила меня, сказав:

— Я знаю его, мы с ним встречались.

— Как вы встречались, лично? — спросила я у нее.

Посерьезнев и потупив взор, старица ничего не ответила.

После кончины владыки в его заупокойном синодике нашли имя матери Екатерины (она раньше его преставилась) под заголовком: «О тех, кто не желал быть прославленным».

Жизнь ее трудно поддается описанию, так как это необычная, непостижимая умом человеческим жизнь — юродство ради Господа — самый великий и самый трудный подвиг при полной самоотреченности и преданности в волю Божию.

Вот что удалось извлечь из дневниковых записей ее духовника:

«Юродство Христа Ради, Или Умышленная Глупость».

Этот вопрос хорошо разъяснила мать Екатерина. «Глупость есть грех, — сказала она, — потому что человек не пользуется даром Божиим, закопав свой талант в землю, как ленивый раб».

А о себе она сказала:

«Я отказалась от своего разума, — разумеется, для славы Божией, покорив Ему всю свою волю. Принесла жизнь свою в дар Богу.

А Бог дарует человеку благодатный дар высшего рассуждения и прозрения. Откровение же Божие получается через молитву» (Выписано дословно).

Одной своей духовной дочери мать Екатерина писала:

«Когда я отдала свой ум Господу — у меня сердце стало широким-широким…»

Пятого апреля 1966 года архиепископом Таллиннским и Эстонским Алексием в Пюхтицком монастыре, келейно, в игуменских покоях был совершен постриг в мантию послушницы монастыря Екатерины с оставлением ей прежнего имени.

Мать Екатерина просила владыку сделать ей исключение: кожаный пояс, который обычно дается при постриге, заменить матерчатым. Просьба была удовлетворена.

После пострига в мантию мать Екатерина особенно стала тяготиться приемом посетителей. Долго жила она в настоятельском доме, не желая возвращаться в богадельню; а когда была вынуждена туда переходить, то просила матушку игумению ограничить доступ к ней приходящих.

Последние годы своей жизни блаженная старица редко выходила из дому, больше лежала.