Безумная Бриджит (СИ)

- Вы не сомневайтесь, я всё как надо сделаю. Не первый год в сиделках. А что? Дело нужное, благородное даже. Я и уколы делаю, но только внутримышечные, а в вену не умею. От пролежней, от застоя в лёгких - всё знаю...

Только когда гостья заговорила, скорее не по внешним приметам, а по характерному пришепётыванию, Таня с ужасом угадывала в ней Ирку Пороськову. Чем дольше Таня вглядывалась в неё, тем больше убеждалась - это без сомнения была она, пусть исхудавшая до неузнаваемости, пусть в старушечьих лохмотьях, но - она! Припомнив их последнюю встречу, когда им со Златой пришлось убегать под безумные крики, женщина невольно поёжилась. Однако контраст той разукрашенной ведьмы и этой смиренной послушницы был столь разителен, что Таня решилась спросить:

- Ирина, что с вами случилось?

Странница застыла, словно звук собственного имени стал волшебным заклинанием ненадолго её заморозившим. Очнувшись, она стала тихо, не поднимая глаз, вещать свою историю, словно с трудом припоминая. Рассказ получался обрывочным и монотонным, казалось, что Ирина когда-то давно заучила неинтересный текст наизусть и теперь рассказывает по мере необходимости без всякой на то охоты.

- Последние годы перед больницей я жила в тумане... Квартиру продала... зачем-то... Сын с армии пришёл, а жить негде... Вычеркнул он меня... до сих пор... не знаю даже, где он... Больницу только вспышками помню... Но вот однажды... очнулась я. Вот представьте, будто вы спите, а вас будит резкий паровозный гудок. Так меня вот разбудили. Вижу, вдруг прямо мне в лицо, огромный чёрный рот орёт, как у рыбы-кит... А я чего-то говорю-говорю-говорю, остановиться не могу, а тут ка-ак ртина гаркнул, так смогла - смолкла. Пригляделась, а это наша врачиха меня за плечи трясёт и вопит, громко, прям в лицо. Тут-то пелена с меня и спала. Оказывается, как мне потом рассказали, зашла я на какой-то врачебный консилиум и давай им свои стихи читать без остановки, пришлось нашей врачихе вот таким способом меня в чувство приводить. И надо отдать должное, сработало!

Прямо из психушки меня в один дом взяли за парализованной ухаживать. Я там лет пять жила, пока моя пациентка не умерла, до конца я с ней была. С тех пор по людям и живу, помогаю, чем могу. А мне даже нравится. Польза, опять же от меня какая! - Ирина слабо улыбнулась, но улыбка не сделала ей лицо весёлым, - вы не сомневайтесь, у меня и чистота, и лекарство и питание - всё по расписанию. Довольны будете.

- Ну, а как же ваше заболевание, Ирина? Вы уверены, что можете себя контролировать? - скрывая тревогу в голосе, поинтересовалась Таня.

- Да что вы? Не беспокойтесь. Я же на таблетках. Пожизненно. У меня и пенсия, и группа присвоена. Рецидив со мной только один раз за всё время и случился. Тогда на празднике. Ну, вы, наверное, помните. А сейчас, хорошо - в стабильной ремиссии. К врачихе своей регулярно наведываюсь, так что не волнуйтесь, мама ваша в надёжных руках.

- Ну, а может, пожелания у вас какие-нибудь есть, - с опаской спросила Таня, памятуя о рыжем парике в качестве аванса, - у мамы бессонница, бывает очень беспокойной.

- Да нет, что вы... какие ещё пожелания... Я ведь тоже по ночам не сплю, всё больше работаю... поэму срочно нужно закончить, совсем немного осталось, а главное, финал я уже придумала.

Ирина вдруг встрепенулась, ожила. Выпрямив спину и просветлев лицом, словно стоя под яркими софитами большой сцены, одаряя каждым словом, как бриллиантом, вдохновенно продекламировала:

Подумай, друг мой, обо мне легко,

жизнь и успех они проходят мимо.

Хранить любовь в разлуке нелегко, жить без любви совсем невыносимо...